еще, но тут зазвонил звонок, и все четверо невольно посмотрели на часы. Времени было всего половина восьмого, что означало – Донелли бьют собственный рекорд пунктуальности. Обычно они опаздывали на час-полтора, причем каждый обвинял в задержке другого. Впрочем, в этом отношении сегодняшний день не был исключением.
Эрик пошел открывать дверь, и уже через минуту из прихожей донеслись возбужденные голоса Паскаль и Джона.
– Простите за опоздание, но я здесь совершенно ни при чем. Это все Джон виноват! – услышали они высокий голос Паскаль, говорившей с сильным французским акцентом. Она прожила в Нью-Йорке больше тридцати лет и говорила по-английски практически безупречно, но от акцента так и не избавилась. Впрочем, она не особенно к этому стремилась. Как и много лет назад, Паскаль по-прежнему переходила на родной язык при каждом удобном и неудобном случае. Она разговаривала по-французски с официантами в ресторанах, с продавцами в магазинах, с парковщиками на стоянках и, разумеется, со своей матерью, которой Паскаль звонила не меньше трех раз в неделю. Джон утверждал, что на одних счетах за эти переговоры они могли бы разориться. Сам он принципиально отказывался учить французский, однако за двадцать пять лет брака научился понимать ключевые слова и мог произнести «Merde!»[1], как чистокровный парижанин. – Джон просто не захотел ловить такси! – продолжала возмущаться Паскаль, пока Эрик помогал ей раздеться. – Он заставил меня ехать к вам на автобусе! Можешь себе представить?! Накануне Нового года, в вечернем платье – и в автобусе!.. Такое только ему могло прийти в голову!
И она сердитым жестом отбросила назад упавшую на лоб темную вьющуюся прядь. Волосы Паскаль были стянуты на затылке в крошечный тугой пучок. Эту прическу Паскаль носила, когда танцевала, не изменила она ей и теперь; и только по торжественным случаям – как сейчас – позволяла себе оставить свободной челку. Несмотря на то, что ей уже исполнилось сорок семь, в Паскаль до сих пор было что-то чувственное и изысканное. Она была тонкой, гибкой, миниатюрной, очень грациозной, и ее большие зеленые глаза возбужденно блестели, пока она пересказывала Эрику их скорбную повесть.
– Я вовсе не отказывался ловить такси! – возразил Джон. – Мы просто никак не могли найти свободную машину – только и всего!
– Как бы не так! – с горячностью возразила Паскаль. – Машин было сколько угодно, просто этот скряга не хотел раскошелиться и давать чаевые! Пожалел свои паршивые доллары! Пусть лучше его жену насмерть задавят в автобусе!
То, что Джон отличается некоторой скуповатостью, его друзьям было прекрасно известно, однако в данном случае, учитывая канун праздника и снегопад за окнами, было не исключено, что он говорит правду. Как бы там ни было, обвинительная речь Паскаль нисколько его не задела, и когда Джон прошел в гостиную, чтобы приветствовать остальных, настроение у него было самое приподнятое.
– Всех с наступающим! – провозгласил он, пожимая руку
