аппарата, набрала 911, прежде чем поняла, что не услышала гудка.
В трубке слышался лишь треск помех. Какое-то шипение, свистки, писки.
Она повесила трубку.
У них был пистолет. Наверху. В ящике прикроватного столика.
Нейл вскрикнул вновь.
Молли посмотрела на запертую дверь, вновь у нее возникло желание убежать в ночь вслед за койотами. Но она не была трусихой, пусть иной раз и могла вести себя как безумная или глупая, истеричная девчонка.
Выдвинув ящик с ножами, она ухватилась за мясницкий тесак.
Глава 3
Молли так не хватало света, яркого, заливающего комнату до самых дальних углов, но она не прикоснулась к выключателю. Дом она знала лучше, чем любой незваный гость. В этих комнатах темнота была ей союзником, не врагом.
Направляясь из кухни к лестнице на второй этаж, она раздвигала густой сумрак лезвием тесака, а потом следовала на ним.
Некоторые ступени скрипели, но шум дождя маскировал звуки ее торопливого подъема.
Над головой ливень по-прежнему рисовал звездные туманности на плексигласе фонарей крыши.
Приблизившись к спальне, Молли услышала стон, за которым последовал более тихий, в сравнении с предыдущими, вскрик.
Ее сердце, сжавшись в кулак, молотило по ребрам.
Открыв дверь и входя в темную спальню, она нанесла несколько ударов тесаком и, конечно, пронзила бы незваного гостя, окажись тот в непосредственной близости от двери.
Свечение дождя, которое превратило спальню в некое подводное царство, не могло разогнать тьму в углах. Тени там шевелились, колыхались, и, возможно, некоторые из них были совсем не тенями.
Тем не менее Молли опустила тесак. Стоя в непосредственной близости от кровати, она поняла, что крики и стоны мужа вызваны кошмаром, который ему снился.
Обычно Нейл спал крепко, практически без сновидений. Если же ему что-то и снилось, то исключительно успокаивающее, даже смешное.
Иногда она видела, как он улыбался во сне. А однажды, не просыпаясь, он громко рассмеялся.
Но, как и со всем остальным, увиденным ею в эту ночь со вторника на среду, прошлое не могло служить надежным гидом по настоящему. Сон Нейла, несомненно, отличался от тех, что он видел за те семь лет, в течение которых Молли делила с ним постель. Учащенное дыхание и крики предполагали, что он лихорадочно продирался сквозь заросли сна, а ужас, который преследовал его, неумолимо сокращал разделявшее их расстояние.
Молли включила лампу на прикроватном столике. Вспышка света ее мужа не разбудила.
Пот превратил его каштановые волосы в черные. Перекошенное от напряжения лицо блестело.
Положив мясницкий тесак на прикроватный столик, Молли позвала: «Нейл».
Имя, произнесенное тихим голосом, его не разбудило.
Он отреагировал так, будто услышал раздавшийся чуть ли не над ухом грубый голос Смерти.
