однако, чтобы быстро приобрести словарный запас в греческом, который показался мне гораздо труднее, чем даже русский, я достал современный греческий перевод «Поля и Виргинии» и тщательно прочел его, сравнивая каждое слово с его эквивалентом во французском оригинале. Когда я закончил этот труд, я знал по меньшей мере половину греческих слов в книге, и, повторив эту операцию, я уже знал их все, или почти все, не теряя ни одной минуты на то, чтобы смотреть в словарь. Таким образом, мне потребовалось не более шести недель, чтобы овладеть трудностями современного греческого, и затем я занялся древнегреческим; за три месяца я выучил этот язык достаточно, чтобы понимать некоторых древних авторов, и особенно Гомера, которого я читал и перечитывал с живейшим энтузиазмом.
Затем я почти два года занимался исключительно литературой Древней Греции; в это время я с любопытством прочел почти всех классических авторов и множество раз – «Илиаду» и «Одиссею». Что касается греческой грамматики, то я выучил только склонения и глаголы и почти не терял своего драгоценного времени на то, чтобы овладеть ее правилами; ибо, когда я увидел, что мальчиков в течение восьми лет утомляют и мучают в школах утомительными правилами грамматики и тем не менее ни один из них не может написать ни буквы на древнегреческом без сотен страшных ошибок, я подумал, что метод, который применяют школьные учителя, должен быть неверен в принципе и что подробное знание греческой грамматики можно приобрести только на практике, – то есть внимательным чтением прозы классиков и заучиванием наизусть избранных мест из них. Следуя этому очень простому методу, я выучил древнегреческий так же, как я учил бы современный язык. Я могу писать на нем очень бегло на любую тему, с которой я знаком, и никогда не смогу забыть его. Я превосходно знаком со всеми его грамматическими правилами, даже не зная, содержатся они в грамматиках или нет; и каждый раз, когда кто-нибудь находит в моем греческом ошибку, я могу доказать, что прав я, просто прочитав вслух пассажи из классиков, где встречаются предложения, употребленные мною[32].
Между тем мои купеческие дела в Санкт-Петербурге и Москве продолжались с постоянным благоприятством. Я был весьма осторожен в своем бизнесе, и, хотя я получил суровые удары во время страшного коммерческого кризиса 1857 года, они не сильно задели меня, и даже в этом катастрофическом году мне в конце концов удалось получить некоторую прибыль.
Летом 1858 года я возобновил со своим другом, профессором Людвигом фон Муральтом[33], в Санкт-Петербурге мое изучение латинского языка, которое прервалось почти на двадцать пять лет. Теперь, когда я знал и современный, и древнегреческий, я нашел латинский язык достаточно легким и вскоре овладел всеми его трудностями.
Таким образом, я настоятельно рекомендую всем директорам колледжей и школ ввести тот метод, которому я следовал; избавиться от жуткого английского произношения греческого,
Я с удовольствием услышал от моего досточтимого друга, профессора Рудольфа Вирхова из Берлина, что он выучил классические языки подобным же образом; ибо он написал мне об этом следующее:
«До тринадцати лет я брал частные уроки в небольшом городке в Померании. Моим последним учителем там был второй священник, который обычно заставлял меня переводить и писать очень много экспромтом; с другой стороны, он не заставлял меня учить наизусть ни одно грамматическое правило в строгом смысле этого слова. Таким образом, изучение древних языков доставляло мне большое удовольствие, так что я также часто делал переводы для себя, даже когда мне их не задавали. Когда меня послали в гимназию в Кослине, директору так понравился мой латинский, что вплоть до того времени, как я покинул школу, я оставался его любимчиком. С другой стороны, преподаватель греческого, профессор Грибен, который изучал теологию, не мог понять, как человек может делать хорошие греческие переводы, не зная слово в слово грамматику Буттмана, и он открыто обвинял меня в обмане. Даже когда, несмотря на всю его бдительность, профессор не мог уличить меня в каких-либо незаконных уловках, тем не менее он продолжал преследовать меня своей подозрительностью вплоть до моего examen abiturientis (выпускной экзамен в школе. –
Профессор фон Муральт ныне проживает в Лозанне (Швейцария).
