Все сорок проволочек спаяны вместе, и четыре центральные украшены геометрическими узорами. На верхней части этой корзиночки припаяны по горизонтали три параллельные проволоки, образующие, таким образом, два поля, в каждом из которых припаяно семь или восьми розеток, состоящих из больших золотых бусин, окруженных несколькими маленькими бусинами. К нижней части этих «корзинок» присоединена золотая пластинка с прочерченными геометрическими узорами и пятью отверстиями, в которых подвешено пять цепочек, образованных из звеньев двойной золотой проволоки. Каждая цепочка украшена двадцатью тремя золотыми листиками, в каждом из которых есть по два отверстия, за которые они были подвешены. В конце каждой цепочки подвешена фигурка, похожая на идола, вырезанная из тонкой золотой пластинки и украшенная с помощью пуансона четырьмя большими точками, вокруг каждой из которых находится бесчисленное количество маленьких; однако эта чеканка есть только на идолах на рис. 770; на рис. 771 они простые.
Теперь я перехожу к большому двуручному золотому кубку (рис. 772 и 773), который, как полагает г-н Джулиано, имеет пробу в 23 карата. Весит он точно 600 граммов (примерно 1 фунт 6 тройских унций), высота его составляет 3,6 дюйма, длина 7,5 дюйма и ширина – 7,3 дюйма. Он сделан в форме корабля; ручки у него очень большие; сбоку носик для питья шириной 2,8 дюйма, и на другой стороне еще один, шириной 1,4 дюйма.
Рис. 768–771. Четыре серьги с подвесками или косточками, каждая длиной 31/2 дюйма, из серебряного кувшина (рис. 779). (Найдены на глубине 28 футов)
Рис. 772, 773. Вид снаружи и изнутри на замечательную двуручную чашу из чистого золота (δέπας ἀμφικύπελλ ον), которая весит около 1 фунта 6 тройских унций; найдена в большом троянском кладе. (Глубина 28 футов)
Как заметил мой друг, профессор Стефанос Куманудес из Афин, человек, который вручал наполненную чашу, мог в знак уважения первым отпить из малого носика и дать гостю выпить из большого; или (такое предположение было высказано в Quarterly Review за апрель 1874) человек, который держал чашу перед собой за две ручки, совершал из дальнего носика возлияние и затем пил из ближнего. Так Ахиллес использовал прекрасный кубок (δέπας), чтобы совершить возлияние Зевсу[88]. У δέπας ἀμφικύπελλον была ножка, которая выступала примерно на 1/12 дюйма и имела 1,4 дюйма в длину и 1/5 в ширину. Г-н Джулиано говорит, что эта чаша была выкована из одной золотой пластинки, но что две пустотелые ручки были выковаты из отдельных золотых пластинок и затем углы были спаяны вместе и ручки также присоединены к чаше припаиванием. Он объясняет, что пайка могла быть произведена только с помощью смешения серебра с золотом, очень тонкой проковки этой смеси и затем разрезанием ее на очень маленькие кусочки, которые затем расплавляли (в то время как чистое золото не должно было расплавиться); таким образом, можно было легко произвести плавку с помощью этой смеси и небольшого количества буры; вместо буры можно было использовать стекло. В процессе пайки троянцы продвинулись, видимо, гораздо
(Il. XVI. 225–227)
Однако здесь мы не видим, чтобы Ахилл сам пил из этого кубка после возлияния. Мы обязаны г-ну Д.У. Локхарту за следующий рассказ о китайском бронзовом сосуде с двумя носиками, использовавшемся похожим образом в китайских храмах и представленном на рис. 774: «В Китае используется сосуд практически той же формы, но с длинными ушками, так что они выступают примерно на дюйм выше чаши. Чаша стоит на трех ножках и фактически является треножником. Такие чаши используются в храмах, особенно в храмах предков в настоящей китайской религии, где совершают приношения
