и ледяной водой, что вызывало у вельмож того времени неудержимые приступы смеха. Покупали шутов, и если шут был горбатым – хорошее расположение духа покупателя считалось надолго обеспеченным.
Когда же русский смех оставил позади себя русалок, замороженных людей и веселых горбунов и понесся дальше к культурному идеалу, – он с размаху попал в объятия жирной, крикливой тещи, которая долго тискала этого горемыку в своих объятиях, а добрая цензура простирала над ними руки и благословляла такой противоестественный союз.
Исключив из своей программы все перечисленные этапы русского смеха – от смертельного щекотания читателей русалками до популярной тещи, – «САТИРИКОН» выбрал новый, свой собственный путь и, вступая в третий год своего существования, может смело сказать, что избранное им направление вызывает большее восхищение, чем смех замороженных людей и путников, безвременно скончавшихся от щекотки.
Все годовые подписчики получат в виде бесплатного приложения роскошно иллюстрированное издание: «ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ», обработанная «Сатириконом» под углом его зрения, под редакцией А.Т. Аверченко.
Хотя наша «Всеобщая история» и не будет рекомендована ученым Комитетом, состоящим при м-ве народного просвещения, – как руководство для учебных заведений, но эта книга даст подписчикам единственный случай взглянуть на историческое прошлое народов – в совершенно новом и вполне оригинальном освещении…
«Сатирикон», 1909 г.
«Всеобщая история» вышла в таком составе: 1. Древняя история – Н.А. Тэффи. 2. Средняя история – Осипа Дымова. 3. Новая история – Аркадия Аверченко. 4. Русская история – О.Л. Д’Ора.
Книга выдержала несколько изданий.
Введение
История средних веков постепенно и незаметно переходила в «новую историю». Различие между этими двумя периодами заключается в том, что человечество, покончив со средними веками, сразу как-то поумнело и, устыдившись своей средневековой дикости, поспешило сделать ряд шагов, которым нельзя отказать в сообразительности и здравом смысле.
В средние века поступательное развитие культуры измерялось лишь количеством сожженных на площадях колдунов да опытами над превращением живых людей в кошек, волков и собак (опытами – принесшими ученым того времени полное разочарование). Новая история пошла по другому, более просвещенному пути. Правда, колдунов на кострах все еще продолжали сжигать, но делали это уже безо всякого одушевления и подъема, с единственной целью заполнить хоть каким-нибудь развлечением зияющую пустоту пробуждающегося ума и души.
Таким образом, великие люди, положившие своим гением начало «новой истории», имели уже благодатную почву в жаждущих чего-то нового душах простых людей… Изобретатели и открыватели могли уже начать свое дело без жгучего риска быть сожженными на приветливых огнях костров ad majorem dei gloriam[1].
Человечество сделалось сразу таким культурным, что ни Гуттенберг, ни Колумб не были зажарены на костре: первый скончался просто от голодухи и бедности, второй – от тяжести тюремных оков, в которые заключил его удивленный его открытиями король Фердинанд.
В религиозных верованиях тоже пошла коренная ломка: как из мешка посыпались разные реформаторы, протестанты, Эразмы Роттердамские и Мартины Лютеры.
Монахи были в большой моде, а один из них – Бертольд Шварц – ухитрился даже выдумать порох, что не удавалось до него даже самым интеллигентным людям того времени.
Таким образом, при веселом грохоте пушек, скрипенье печатных станков и воплях новооткрытых краснокожих – человечество вступило в период «Новой Истории»!
Эпоха изобретений, открытий и завоеваний
1. Книгопечатание и бумага
Раньше, до изобретения книгопечатания, люди писали черт знает на чем: на коже животных, листьях, кирпичах – одним словом, на первом, что подвертывалось под руку.
Сношения между людьми были очень затруднительны… Для того, чтобы возлюбленный мог изложить как следует предмету своей любви волнующие его чувства, ему приходилось отправлять ей целую подводу кирпичей. Прочесть написанное представляло такую тяжелую неблагодарную работу, что терпение девицы лопалось, и она на десятом кирпиче выходила замуж за другого.
Кожа животных (пергамент) тоже была неудобна, главным образом своей дороговизною. Если один приятель просил у другого письменно на пергаменте взаймы до послезавтра сумму в два-три золотых, то он тратил на эту просьбу всю полученную заимообразно сумму, т. к. стоимость пергамента поглощала заем. Отношения портились, и происходили частые драки и войны, что ожесточало нравы.
Таким образом, можно с полным основанием сказать, что появление на рынке тряпичной бумаги смягчило нравы.
Первыми,
К вящей славе божией (
