ее, но слова, которые юноша готовил много ночей, куда-то потерялись. И все равно ему было хорошо сейчас. И Нифру не отнимала у него свою руку.
Где-то в саду затрещала цикада.
– Мне пятьдесят шесть лет, Фаргал,– тихо сказала Нифру.– Вчетверо больше, чем тебе, мой мальчик.
Но он только улыбнулся и покачал головой. Ему было все равно, сколько ей лет.
– Ты самая красивая.
Фетсианка откинула голову назад, коснулась свободной рукой шеи.
– Пройдет еще несколько лет, и моя кожа уже не будет гладкой,– сказала она.– Мы, женщины Фетиса, очень быстро теряем красоту… когда наступает срок.
– У тебя самая великолепная шея в Эгерине!
Нифру улыбнулась. Слова Фаргала польстили ей. У нее на родине красота шеи ценилась более, чем красота ног или груди.
– Мы тоже любим тебя,– проговорила женщина.– Я и Тарто. Я легла бы с тобой, если бы думала, что ты хочешь только этого. Но ведь это не так?
– Нет.– Фаргал нехотя отпустил ее руку.
Ему показалось, что душа его – ночной мотылек, вьющийся вокруг огня.
– Ты вырастешь и будешь любить многих, многих женщин,– ласково проговорила Нифру.
– Нет.
– Да. Мы оба знаем: у тебя особенная судьба. Но очень скоро ты станешь мужчиной и получишь все, что положено мужчине. А я только старая колдунья из Фетиса! – Нифру засмеялась, но смех ее не был веселым.
– Нифру,– прошептал Фаргал.– Нифру…
– Мы были вместе, когда начинали путь,— нараспев произнесла фетсианка.
– Мы шли сквозь сон на свет,
потому что иначе было нельзя.
И звук шагов проглатывал белый вязкий туман,
А мы все шли и шли, потому что иначе
было нельзя.
А мы все шли и шли, забывая о тех, кто отстал.
Да, мы оставляли их – иначе было нельзя.
И был туман вокруг все так же влажен и густ.
И тысячи шли впереди нас. Не их ли прах
на песке?
А мы все шли и шли, растворяясь в молочной мгле.
Шли прямо в бездну… на свет, мы шли на свет.
И эхо наших шагов обманывало… не нас,
А тех, кто следом… Жаль. Но иначе было нельзя.
– Это написал придворный поэт Императора Тауш-Де три века назад.– Нифру сложила карту и отодвинулась от юноши. Ладони у нее повлажнели, и она вытерла их о край туники.– На старофетском, конечно, звучит намного красивей… Не обижайся на меня, Фаргал!
– Я не обижаюсь,– отрывисто бросил юноша, поднялся и вышел из беседки.
А Нифру осталась. И слезы блестели на ее ресницах.
Но Фаргал этого уже не видел.
11
Через восемь дней на небольшом двухмачтовике с громким именем «Покоритель вод» труппа отплыла в Фагор, город-порт, расположенный в устье реки Верталн. А пять месяцев спустя фургоны цирковых были уже далеко на западе, у подножия Ашшурова хребта. Это было последнее
