время отомщена, в результате чего десятки бандитов перестанут жировать на воле, а наденут зэковскую робу и отправятся на долгие годы в места не столь отдаленные. А самому убийце Безукладникова обязательно «намажут лоб зеленкой»… Словом, кое-какую информацию журналисты все же получили. И после ухода Кирилленко десятки борзописцев бросились в редакции, где стали спешно строчить «горячий» материал.
Поздним вечером того же дня погиб еще один милиционер – старший лейтенант Круглов, отвечавший за техническое обеспечение спецотряда. Его «шестерка» потеряла управление и сорвалась с набережной в Неву. В крови погибшего обнаружили изрядное содержание алкоголя, а на теле – множество повреждений, плохо вписывавшихся в общую картину трагического происшествия. Эксперты лишь пожимали плечами – походило на то, что старший лейтенант, перед тем как сесть за руль, с кем-то изрядно выпил и жестоко подрался. Эксперты, конечно, не могли знать, что лейтенанта в тот день похитили возле его собственного гаража, когда он собирался ехать на службу; что его пытали несколько часов подряд в котельной на окраине города; что водку в его разбитые губы влили уже после того, как Круглов ответил наконец на один-единственный вопрос, который упорно задавали ему истязатели. Впрочем, сломали лейтенанта не пытки, а угрозы в адрес жены и детей. «Прости, майор…» – прошептал, рыдая, Круглов и погрузился в забытье, от которого ему уже не суждено было очнуться…
В результате этого «несчастного случая» Кирилленко узнал о существовании второй копии имевшейся у него видеокассеты – копии, сделанной покойным Кругловым по просьбе Безукладникова.
На квартире майора был незамедлительно проведен обыск, который не дал примечательных результатов – разве что в распоряжении Кирилленко оказался личный дневник командира СОБРа, в котором начальник РУОПа нашел для себя немало интересного, внимательно изучая его содержание на досуге, после посещения финской бани. Но все это было полной ерундой в сравнении с самим фактом существования копии видеозаписи, который отравлял жизнь полковника хуже мышьяка, подсыпанного в кофе. Оперативная отработка связей Безукладникова ничего не дала, кроме сухих сведений об имевшем место разводе, а также о наличии отсутствия друзей, за исключением тех, с кем майору приходилось общаться по службе. Да и с самим СОБРом стали твориться странные вещи – две трети личного состава сразу же после смерти Безукладникова и Круглова подали рапорты об увольнении из милиции или о переводе в другие подразделения МВД. Кирилленко не стал спорить и на каждом из лежавших на его столе листков поставил свою резолюцию: «Не возражаю». Спустя двое суток на пост командира обновленного спецподразделения перевели заместителя командира питерского ОМОНа, с которым Кирилленко состоял в дружеских отношениях. Затем последовало распоряжение полковника о запрете использования специальных средств аудио– и видеозаписи без предварительного согласования с ним лично.
