сношений с Англиею и Франциею. Приказали: Его Императорского Величества Манифеста напечатав потребное число экземпляров разослать для повсеместного обнародования, во все губернские, войсковые и областные Правления, при указах, а для надлежащего сведения, гг. министрам, военным генерал-губернаторам, градоначальникам и Присутственным местам; в Святейший же Правительствующий Синод, во все Департаменты Правительствующего Сената и Общия оных Собрания при ведениях и припечатать в 1-м отделении Собрания указов» (28).
Затопив на рейде Севастополя устаревшие парусные суда и таким образом обезопасив город с моря, хозяевами которого стали пароходы англичан и французов, не нуждавшиеся в парусах, и сняв с русских кораблей двадцать две тысячи моряков, адмиралы Корнилов и Нахимов с военным инженером Тотлебеном в течение двух недель смогли окружить Севастополь земляными укреплениями и бастионами.
После трехдневной бомбардировки Севастополя 5–7 октября 1854 года англо-французские войска перешли к осаде города, продолжавшейся почти год, до 17 августа 1855 года, когда потеряв адмиралов Корнилова, Истомина, Нахимова, оставив Малахов курган, являвшийся господствующей позицией над Севастополем, остатки двадцатидвухтысячного русского гарнизона, взорвав бастионы, ушли на северную сторону Севастопольской бухты, сократив англо-французский экспедиционный корпус, постоянно получавший подкрепления, на семьдесят три тысячи человек.
Историк XIX века К. А. Скальковский писал в своей работе «Наши государственные и общественные деятели»:
«Существует мнение, что войны 1853–1856 годов и 1876–1877 годов были делом прихоти. Русские будто бы взяли да и пошли бить бедного турку. Так толковать мировые события невозможно. Эти две войны, тяжелые для нас – потому, что мы наделали кучу ошибок по части дипломатии, финансов, генерального штаба, интендантства и так далее, оказались, как всегда, не готовыми к войне и в выборе лиц руководились фавором и протекцией – в сущности были неизбежны и необходимы. Это лишь два звена в той цепи войн, которая началась еще с Куликовской битвы и окончится лишь тогда, когда славянская рать в том или в другом виде приведет Россию к открытым морям. Люди с узкими воззрениями смеются, что у нас есть интересы в Сирии, и в Малой Азии, и в Афганистане, и в Индии, и в Китае. Но почему же не кажется им странным поведение англичан, которые свои интересы отыскивают и преследуют и в Южной Африке, и на разных островах Австралии и в Бирме, хотя никакого отношения эти места собственно к границам Великобритании не имеют. Между тем теперь, не держа в руках прямо или косвенно Дарданелл, мы всю южную границу Россию оставляем без защитною от внезапного нападения» (17).
5 июля 1854 года Горчаков был назначен послом в Австрии. «Русским посланником в Вене находился барон Петр Казимирович Мейендорф, женатый на сестре тогдашнего первого австрийского министра графа Буоля. Наконец, даже Николай I и граф Нессельроде спохватились, что невозможно оставлять барона Мейендорфа посланником в Вене, и на его место, по ходатайству великой
