Известно, что сети как социальные группы существовали давно (неформальный коллектив и т. д.), но имели первоначально неофициальный характер. Однако технологическая революция, связанная с внедрением в повседневность компьютерных технологий, привела к возникновению сознательной организации по сетевому принципу и изменению принципов управления производством: «Там, где раньше были пирамиды, босс, отделы, филиалы, теперь мы имеем сети, объединения, образования, коллективы»[111]. Это прогнозировали еще в 1958 году Г. Левит и Т. Уислер в статье «Менеджмент в восьмидесятые», опубликованной в журнале «Harvard Business Review», говоря о падении централизованной власти руководителей среднего звена и их замене компьютерными сетями. В связи с этим показательны слова Томаса Стюарта, одного из идеологов интеллектуального капитала: «Сегодня сети персональных компьютеров, соединенных телефонными проводами, являются главной техникой, при помощи которой компании управляют знаниями, – фактически правят»[112].
Наряду с распространением сетевых форм в системе межгруппового взаимодействия утвердился курс на ускорение как приоритет экономического развития. По свидетельству Э. Тоффлера, замечательные навыки использования скорости как инструмента конкуренции приобрел Китай. Избранная им стратегия ускорения не только не ограничивается сферой бизнеса и технологий, но и становится компонентом китайской культуры. На этом фоне осуществляется расширение Китаем своего пространства в сфере технологии, финансов и завоевания мирового рынка, развития вооружений и военного потенциала страны. Кроме того, «Китай стал мировым лидером в создании, покупке – и воровстве – данных, информации и знания»[113], при этом уделяется огромное внимание созданию собственной научно-исследовательской базы. Это азиатское государство создает основы для стабильного и стремительного развития на базе обогащения знанием путем «присвоения» всего необходимого для ускоренного развития интеллектуального и информационного потенциала. Таким образом, «Китай осуществляет сжатие времени и одновременно пространственно расширяет свое влияние»[114]. Феномен динамичного развития этой страны обращает внимание на изменение пространственно-временных характеристик. По известному замечанию З. Баумана, «пространство сделалось ценностью, время – инструментом».
Изменение особенностей межгруппового взаимодействия по сравнению с предыдущей эпохой З. Бауман связывает с завершением эпохи «тяжелой современности»: «В тяжелой версии современности прогресс означал увеличение размера и пространственную экспансию». Богатство и могущество в этом периоде зависели прежде всего от размера и качества, были «медлительными, неповоротливыми, неудобными для размещения». Характерной моделью рационального взаимодействия в период тяжелой современности стал завод Форда как место взаимодействия труда и капитала, характеризующихся тесной взаимосвязью, неразрывностью и
