style="font-size:15px;"> Больной на всякий случай был подсоединен к системам жизнеобеспечения. Когда они проскользнули ненадолго в палату, Николай Дмитриевич – за несколько последних часов он как-то резко сдал и даже как будто усох – находился в сознании, но едва-едва мог говорить.
Трудно сказать, узнал ли он вошедших, на которых были белые халаты и белые же шапочки, но его губы вдруг зашевелились.
– Н-не п-п-пере… – прошептал он тихо и тут же осекся.
– Что? – Ряшенцев наклонился поближе, игнорируя врача и медсестру, которые уже стояли наготове с кислородной маской. – Я не понял! Не переживать? Не переворачивать? Не перебарщивать с лекарствами? Дядя, ты меня слышишь?! Что ты хочешь нам сказать?
Взгляд больного на какие-то секунды стал вполне осмысленным, а его губы, пусть и сипло, натужно, с томительными перерывами, произнесли:
– Н-не п-пер-редеритесь… тут… б-без меня…
Глава 3
Не мечите бисера перед свиньями
Город Н-ск, суббота,
вторая половина дня
За окном темно-вишневого «Фольксвагена» промелькнул километровый столбик с синей табличкой.
– Все, почти у цели, – сказала Зеленская, которая уже извертелась на своем сиденье и не могла дождаться, когда они уже наконец доберутся до места. – Ну тебя к черту, Володя… гонишь, как сумасшедший!
Маркелов чуть сбросил скорость, и теперь стрелка спидометра подрагивала у отметки «100».
– Нюр, а Нюр!..
– Ась?
Маркелов повернул к ней свою крупную, лобастую, с чуть оттопыренными ушами и стриженную почти под ноль голову:
– Дай братцу водицы напиться.
Зеленская, покопавшись в небольшой дорожной сумке, где хранились взятые ими в дорогу припасы, вытащила оттуда початый баллон с минералкой.
Маркелов, одним глазом продолжая следить за дорогой, шумно, как коняга, выглотал почти половину полуторалитровой емкости.
– Устал? – участливо спросила Зеленская. – Говорила ж тебе, что надо было самолетом лететь…
– Нормалек, – отозвался Володя. – Для бешеных журналюг девятьсот километров не крюк… На хера нам, спрашивается, связываться с авиалиниями?
– Надо говорить «зачем», – поправила его Зеленская, давно и безуспешно пытающаяся отучить напарника от слишком частого употребления некоторых сомнительных слов и выражений.
– Один хрен, – сказал Маркелов, прикуривая сигарету. – В последнее время у меня эти перелеты во где сидят, – он коснулся горла ребром ладони. – Терпеть ненавижу летать! Как только слышу, что объявляют посадку, у меня сразу очко сжимается…
– Выбирай выражения, Володя!
– Заодно Расею-матушку посмотрим, так сказать, в натуре, изнутри, а то все по заграницам шастаем, – чуток помолчав,
