style="font-size:15px;"> Секрет в том, что и святитель Игнатий, и игумен Дамаскин говорят о реальных проблемах духовного созидания, где горние вершины близко и опасно соседствуют с бездонными пропастями; где путь духовного восхождения, хотя и чрезвычайно труден, а порою и опасен, но реален для каждого, кто не пожалеет во славу Божию сил и терпения…
Зато авторы текста монастырского, изданного в типографии, жизнеописания чаще озабочены наведением православной приятственности, нежели правдивым рассказом о трудах и подвигах Дамаскина. Мысль, что, наводя благообразие, они обкрадывают великого подвижника, видимо, не приходила голову.
И, конечно же, это вопрос не филологии, а самой Веры в Бога.
Если Господь попускает нестроения, то, очевидно, есть в этом смысл и поучительное значение. И стыдливо не замечать нестроений, не задумываться над тем, как были устранены они – это уже неверие в Премудрость Божию.
Между тем, поучительность пути послушника Дамиана в том и заключалась, что он все время – ступенька за ступенькой – поднимался вверх по лестнице духовного восхождения.
«По ночам в двенадцать часов приходил старец о. Евфимий под окошко (келья Дамиана находилась на втором этаже – Н.К.) и стучал выдвижною палкою, которую для сего носил с собою и до тех пор не отходил от окна, пока не дашь ему ответ стуком в раму. Каждую ночь до будильщика, всегда правили правило, не зажигая огня».
Ну, а с первым ударом колокола спешили в церковь к ранней утрене или полунощнице… Труд и молитва, за исключением нескольких часов сна, составляли теперь всю жизнь Дамиана…
Жили послушники чрезвычайно строго.
В кельях у них ничего не было… Только: образ, книга, стол, скамейки, которые они сами сделали, и доски, которые днем стояли в углу, а на ночь укладывались на скамейки, составляя монашескую кровать, которую дополняла мочальная подушка и войлок…. Ходили и зимою в кафтанах, шуб в это время не было ни у кого, только Дамаскин, когда поступил в нарядчики, получил старую коротенькую шубу для объезда островов, и то в виде исключения.
Был у него чулан, в котором мазали сбрую, там он «исправлял Правило, клал поклоны и читал Акафист Божией Матери, и была у него икона Смоленской Божией Матери, от которой ему было чудесное явление».
Четверть века спустя, в 1857 году, будучи настоятелем, Дамаскин построит в честь этого Чудесного Явления часовню Иконы Смоленской Божией Матери на острове Бобыльке…
Глава шестая
Неспешно текла монастырская жизнь…
«Чаю в то время на Валааме не пили, а в большие праздники после обеда в три часа варили в котле шалфей с красным медом, и этот сбитень все пили в трапезу из деревянных чашек. Каждому брату давали две таких чашки, одна заменяла стакан, а другая – блюдце. А чай начали пить уже в конце жизни о. игумена Иннокентия…»
1823 год – памятный в истории Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. В этот год
