style="font-size:15px;"> Верный след.
– А подружка как выглядела?
Пожимает плечами:
– Я пялился на твою. Правда классная.
Даю Стиви пять. Он предлагает в следующий раз, когда Эми появится, скинуть мне сообщение. Я благодарю, но отказываюсь: у него и так полно работы. Он настаивает – ему «по приколу».
– Не забудешь?
– Обещаю, чувак.
– По рукам, – соглашаюсь я. Обмениваемся номерами, и я закидываю в корзину рисовые хлебцы, молоко, пару банок органического супа и ветчину из индейки.
Когда расплачиваюсь, кассирша улыбается во весь рот и выдает:
– Рэй и Дотти шлют тебе свою любовь.
– Что?
Обколотая ботоксом мамаша сзади ахает и кудахчет:
– Ты такой милашка… Недавно здесь, да? Рэй и Дотти – хозяева магазина.
Поднимаю глаза на кассиршу. Она кивает.
Рэй и Дотти – чертовы гении! Прежде чем бессовестно обобрать и выставить покупателя за дверь, они шлют ему свою любовь. В городе отверженных и отчаявшихся эта маркетинговая стратегия обречена на успех.
Одаренный непрошеной любовью, двигаюсь дальше – к облезлому книжному магазину, где мне предстоит работать. На окне вывеска «Буду через пять минут. Или десять». Иду к театру БНГ. Он гораздо меньше, чем я представлял, – вроде небольшого бара. Окна заклеены яркими афишами. Перед входом торчит пухлая девица с папкой и интересуется, не хочу ли я приобрести билетик.
– Ага, – импровизирую я. – У новичков скоро выступление?
– У каких?
Кто-то изнутри стучит ей в окно, она отмахивается.
– В пять часов будет «Мегабойня». Пойдете?
Боже упаси.
Иду дальше. И, честно говоря, прогулка не доставляет мне удовольствия – то ли дело шататься по улицам Нью-Йорка. Дохожу до угла Франклин-авеню и Тамаринд-авеню, достаю телефон и проверяю «Фейсбук». Черт. Черт! Черт!!! В группе написали, что Эми «Офлайн» отчислена из класса по импровизации. Голова гудит от жары и отчаяния. Черт!!!
А потом вдруг (мысль материальна!) я вижу ее в окне кафе-гриль-бара «Птицы» – на черно-белой фотографии с камеры наблюдения. Снимок мутный, но это точно она: длинные светлые локоны, футболка плавательной команды Стэндфорда. И надпись снизу «Доска позора».
Открываю дверь и захожу внутрь. Сексуальная барменша спрашивает, что мне налить. Пожимаю плечами, улыбаюсь и прошу удивить меня. Надо зацепить ее, завести, чтобы разговорить.
Она подмигивает:
– Любишь ананасы?
Ненавижу.
– Конечно. Давай.
Грудь ее, упругая, ненастоящая, вульгарная, как и она сама, затянута в черный топик. Зовут ее Деана. Это повзрослевшая и заматеревшая девочка из клипа «Ганз ‘н’ Роузез». Это беспощадная реальность. И она вдруг сама начинает рассказывать мне про Эми.
– Появилась тут пару недель назад
