не особенно.
Огромные глаза секретарши стали еще больше.
– Хотите об этом поговорить?
– На самом деле нет, – сказала Пайн.
Глаза затуманились.
– Выпьете кофе? Я только что купила для офиса новую кофеварку.
– Должно быть, вам пришлось заполнить целую тонну бумаг…
– Так и было бы, но я купила ее на собственные деньги.
– Вы храбрая женщина. Я бы охотно выпила кофе, спасибо.
– Черный?
– Как всегда.
Пайн вошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь.
Ей казалось странным и немного лицемерным то, что Блюм хотела, чтобы их отношения оставались сугубо профессиональными, однако неизменно интересовалась всеми аспектами личной жизни своего босса. Впрочем, нельзя исключать, что она просто старалась вести себя дружелюбно. Несмотря на то что они работали вместе уже год, Этли не слишком хорошо знала свою секретаршу.
Вероятно, обо мне она думает то же самое. Быть может, это к лучшему.
Пайн повесила ветровку в маленький шкаф, села за потрепанный стандартный письменный стол из серой латуни, из тех, что ФБР покупало огромными партиями, и включила компьютер.
Бюро все еще отставало в том, что касалось технологий, и компьютеру Пайн было уже восемь лет. Когда ей требовалось решить какую-то серьезную задачу, она обращалась к собственному лэптопу или телефону. Иногда ее даже удивляло, что для входа в Интернет не приходится использовать модем.
Постучав в дверь, с чашкой горячего кофе вошла Блюм.
– Вы завтракали? – спросила она.
– Нет.
– Хотите есть? Я могу сходить в булочную. Мне совсем не трудно.
– Со мной всё в порядке, благодарю.
– Завтрак – самая важная трапеза, – не унималась секретарша. – У меня шестеро детей, и я знаю это совершенно точно.
Пайн оторвалась от файла, который только что открыла.
– Я буду иметь это в виду.
– Что-нибудь еще?
Этли понимала, что Блюм просто хочет чем-нибудь заняться, но проблема состояла в том, что она могла все сделать сама. Рано или поздно Бюро поймет это, и Блюм может потерять работу. Впрочем, колеса бюрократической машины вращаются медленно; сначала она выйдет на пенсию.
– Нет, я… – Пайн замолчала, и Блюм продолжала вопросительно смотреть на нее. – Да, есть кое-что. Вы можете выяснить, имеют ли буквы дж. и к. какой-то специальный смысл? Не просто как буквы алфавита.
– В связи с чем? – спросила Блюм.
– Они были вырезаны на шкуре мертвого мула, которого нашли на дне Гранд-Кэньон. Я понимаю, что информации слишком мало, и не особенно рассчитываю, что вы сумеете что-то выяснить.
Однако на лице секретарши появилось задумчивое выражение.
– Ну, кое-что пришло мне в голову… но сначала я должна провести небольшое расследование.
Она вышла. Пайн проводила ее
