на недооценку его побед над турками, ведь о разгроме Суворовым целой плеяды французских полководцев в ходе Итальянской кампании бывший офицер Русской императорской армии барон фон Фрайтаг не мог не знать. Да и дифирамбы в адрес Фридриха Великого и прусской армии смотрелись бы несколько иначе, если бы наряду с признанием отдельных положительных сторон австрийских войск была бы по достоинству оценена русская армия, если не за Гросс-Егерсдорф, то уж безусловно за битву при Кунерсдорфе 1759 г. Даже кровопролитное сражение при Цорндорфе 1758 г., которое в России полагают едва ли не победой русского оружия, – притом совершенно незаслуженно – и то осталось за пределами внимания автора, видимо, из-за отсутствия достаточных поводов для гордости за действия пруссаков.
Взгляды автора в одном из специальных исследований, как видится, достаточно верно охарактеризовали как «неоклаузевицеанство»[7]. При вообще большом значении К. фон Клаузевица для германской военной мысли Фрайтаг-Лорингховен отдает ему даже слишком заметное предпочтение по сравнению с прочими авторитетами из числа военных теоретиков и практиков. Он столь последователен и характерно назидателен в своих выводах, что повторяет одни и те же фразы, полагаемые им афоризмами великих полководцев, фактически ставших для него аксиомами. Неизбежные повторения вызваны, конечно, и тем, что этот труд является сводом результатов его многолетней деятельности, а потому отдельные главы столь часто пересекаются между собой по излагаемому материалу. Этот недостаток сам автор, при сведении воедино своих работ, устранил по-видимому лишь выборочно, а, возможно, посчитал, что при частично дидактических целях его труда лишний раз повторить не вредно и вовсе.
Пафос его выводов зачастую сводится к тому, чтобы отстоять наличие преемственности во взглядах избранных им в качестве действительно познавших суть войны полководцев. Он постоянно борется с попытками приписать ту или иную конкретную манеру каждому из них, да еще и на этом основании не просто сравнивать, а и противопоставлять их друг другу. Фрайтаг с истинно немецким упорством показывает, что не следует выстраивать стереотипы о манере действий Фридриха Великого, Наполеона и т. д., как это делают другие: заранее объясняя и подгоняя под них любые их кампании. Он дает блестящий пример опровержения предубежденности за счет учета субъективных факторов и даже своего рода источниковедческого анализа. Возможно, в этом можно усмотреть некую нарочитость, а то и передержки самого автора, борющегося против фарисейского отношения к той или иной методике, но при этом раз за разом подталкивающего к мысли о наличии неких единых принципов полководческого искусства, к которым рано или поздно приходили или интуитивно ими владели все те, кого он постоянно приводит в пример.
При притязаниях на беспристрастный и притом сравнительный анализ событий более чем полуторавекового отрезка времени весьма пожилого
