со всем возможным вниманием присмотрелся к содержимому ложки. В горле у него пересохло. Никогда прежде ему не приходилось остаться вот так, наедине с калебаном. Обычно калебанами занимались ученые, оснащенные весьма замысловатыми, эзотерическими инструментами.
– Я… э-э-э, Джордж К. Макки, агент Бюро Саботажа, – представился он.
В ложке произошло какое-то шевеление, а затем началась эманация смысла, последовавшая за маневром какой-то непонятной субстанции:
– Я принимаю знакомство с тобой.
Макки невольно вспомнил поэтическое описание Мазерара «Разговор с калебаном».
«Кто может описать, как говорит калебан? – писал Мазерар. – Их слова падают на тебя, словно сверкание девяти лент на шесте брадобрея с планеты Соже. Невозможно ощутить, как лучатся слова калебана. Я вижу, как говорит калебан. Ведь если слова посланы, значит, есть и речь? Шли мне свои слова, калебан, и я расскажу всей вселенной о твоей мудрости».
Услышав калебана, Макки подумал, что этот Мазерар был на редкость претенциозной скотиной. Калебан что-то излучал. Излучение преобразовывалось мозгом сознающих существ в звук, но уши при этом ничего не слышали. Такое же воздействие калебан оказывал на зрение: ты чувствуешь, что что-то видишь, но глаза не регистрируют никаких образов.
– Надеюсь, я не слишком тебя потревожил, – извиняющимся тоном произнес Макки.
– У меня нет точки отсчета для оценки «тревожность», – ответил калебан. – Ты привел с собой товарища?
– Мой товарищ снаружи, – ответил Макки. Нет точки отсчета для тревожности?
– Пригласи сюда своего товарища, – сказал калебан.
Макки, немного поколебавшись, подчинился:
– Фурунео, войдите.
Планетарный агент спрыгнул в помещение сферы и тоже приземлился на четвереньки слева от Макки, в фиолетовой полутьме.
– Снаружи чертовски холодно, – пожаловался Фурунео.
– Там низкая температура и очень влажно, – согласился калебан. Макки, следивший глазами за действиями Фурунео, заметил, что отверстие в стене исчезло. Теперь они были отрезаны от ветра, брызг и прибоя.
Температура внутри сферы стала быстро подниматься.
– Становится жарко, – меланхолично заметил Макки.
– Что?
– Жарко. Помните инструкции? Калебаны обожают высокую температуру и сухой воздух.
Макки уже чувствовал, как мокрая одежда начинает липнуть к коже.
– Верно, – согласился Фурунео. – Итак, что мы имеем?
– Он пригласил нас к себе, и мы его не потревожили, потому что у него «нет точки отсчета для понятия тревожности». – Он обернулся к гигантской ложке.
– Где он?
– В этом половнике.
– Да… я… э-э-э… ну да, конечно.
– Вы можете называть меня Фэнни Мэй, – произнес калебан. – Я способна воспроизводить себе подобных и соответствую эквиваленту женщины.
– Фэнни
