подозрительное, Мотт мог более плотно заняться прошлым Саманты.
Райан разочаровался – не в Сэм, пока у него не было оснований менять отношение к ней, но в себе. Ему нравилось быть с ней. Он ее полюбил. И не хотелось верить, что он допустил ошибку в оценке Саманты, не понял, что она совсем не такая, какой он ее видел.
Более того, он пришел в ужас от скорости, с какой страх заставил его засомневаться в Саманте. До этого времени кризисные ситуации возникали у него только в бизнесе: нехватка оборотного капитала, задержки с поставками, попытки враждебного поглощения. Теперь же возникла угроза самому его существованию, и вполне понятный страх перед потерей трудоспособности и даже смертью трансформировался в паранойю: за болезнью ему виделись происки врагов, а не слабость собственного тела.
Сердясь на себя (это ж надо, до такой степени поддаться страху), Райан уже собрался еще раз позвонить Уилсону Мотту и отменить поиски Ребекки Рич и проверку ее прошлого.
Но Форри Стаффорд упомянул отравление. И раз уж нынешнее состояние Райана, в принципе, могло вызываться этой причиной, благоразумие требовало рассмотреть и такой вариант.
Телефонной трубки Райан не коснулся.
Через какое-то время выключил телевизор.
Спать не мог. Через несколько часов кардиолог, Самар Гапта, намеревался вырвать три крошечных кусочка ткани из сердца Райана. Его жизнь зависела от результатов анализа этих кусочков. И если ему выставили бы диагноз-приговор, времени на сон хватило бы с лихвой – целая вечность.
Из темноты и давящей тишины донеслось едва слышное постукивание по одному из окон, скрытых шторами, какому именно, Райан определить не мог.
Едва он поднял голову, чтобы прислушаться, мотылек, или летающий жук, или рука в перчатке из мягкой кожи постукивать перестала.
Но всякий раз, когда голова возвращалась на подушку, тишина рано или поздно вновь обрывалась стуком: бам, бам, бам-бам-бам, приглушенным, тупым, монотонным.
Он мог бы подойти к окнам, отдернуть шторы, поймать нарушителя тишины. Вместо этого сказал себе, что приглушенный стук – плод его воображения, и перестал о нем думать, вслушался в удары сердца, которое могло доставить ему куда больше хлопот.
Он признавал, что такое решение отдает трусостью. Чувствовал, что на каком-то уровне сознания знает, кто стучался в окно, привлекая его внимание, и понимал: если отдернет шторы и встретится лицом к лицу с этой гостьей, ему конец.
Глава 9
Луна зашла, но небо в то пятничное утро еще оставалось темным, когда Райан поехал в больницу. Свет городов гасил звезды, на западе берег и океан сливались в бескрайней черноте.
Отдавая себе отчет в том, что очередной приступ может случиться с ним за рулем, Райан тем не менее решился поехать один. Не хотел, чтобы Ли Тинг узнал, что у его работодателя брали биопсию сердечной мышцы.
Он говорил себе, что тем самым пытается уберечь от лишних волнений людей, которые у него работают или к нему
