Ростов-папа. История преступности Юга России. Сергей Кисин

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Ростов-папа. История преступности Юга России - Сергей Кисин страница 8

Ростов-папа. История преступности Юга России - Сергей Кисин Бандитская Россия

Скачать книгу

уличную шпану, пристававшую к прохожим, главным образом к девицам, промышлявшую мелким гоп-стопом (грабежами) и локальным мордобоем. В то время, как во всей Европе фараонами именовались исключительно полицейские. Лишь после 1901 года, когда отгремела англо-бурская война, вызвавшая в России мощный прилив англофобии, империя познакомилась с уличными подвигами буйного ирландца Патрика Хулигена. Его имя быстро стало нарицательным, и бывших ростовских фараонов перекрестили в блатняков-хулиганов (или чмундов). А собственно фараон в значении «полицейский, городовой» в ростовской «музыке» не прижился. Здесь служителей закона именовали духами, михлютками, бутырями, фигарисами, каплюжниками.

      Слово «баланда» в России известно, вероятно, каждому, включая тех, кому не посчастливилось хоть раз ее хлебнуть. Тюремная пища никого не оставляла равнодушным.

      В Ростове же баландой называли пустые разговоры, ерунду («не гони баланду»), с хлебом насущным не имеющую ничего общего.

      Термин «бог» здесь тоже обозначал отнюдь не высшую силу. Только в Ростове слово «бог» приобрело совсем другой, святотатственный смысл: так называли вожака бандитской шайки-хоровода. Отсюда и распространившееся на Дону в начале ХX века и употребляемое поныне понятие «боговать» – важничать, зазнаваться.

      Ох ты, бог, ты мой бог,

      Что ты ботаешь,

      На дикохте сидишь,

      Не работаешь.

      Дикохтой в Ростове называли чувство голода, хорошо знакомое социальным низам.

      В Центральной России и по сей день волыной называют огнестрельное оружие бандитов. В Ростове же это слово имело два значения, причем совсем другие: воровской ломик-фомка и желание «заволынить» – затеять драку.

      Случалось, «музыка» искажала влившиеся в нее новые слова под влиянием северных и южных диалектов.

      Скупщиков краденого в северных столицах начала ХX века величали маклаками (у Даля маклачить – сводить продавца и покупателя, плутуя при этом), мешками, блатаками («Словарь жаргона преступников» С. М. Потапова, 1927 год) либо блатокаями. Последнее особенно показательно, ибо редуцированный «блатокай» или «блатырь-каин» – это искаженный южный термин «блатер-каин», то есть барыга.

      Северный жаргонизм «хипес» (вид вымогательства при участии хипесницы-проститутки) на юге превратился сначала в хипиш, а затем в кипиш – тревогу, волнение, опасность.

      Петербургские сыщики-зухеры (словарь Лебедева) в Ростове обозначали совсем иное понятие – сутенеров.

      Воровской вопль «Стрем!» (опасность) в Ростове исказился до «стремного» – совсем в другом значении: страшный, непривлекательный, постыдный. И из той же серии: столичный «Шухер!» на Дону превратился в нечто противоположное – «шухарной», то есть смешной, забавный, озорной.

      Впрочем, со временем и по всей России за счет массового роста варнацкого сословия и промышленного прогресса многие байковые «ноты» в «музыке» заменялись на иные. С середины XIX века

Скачать книгу