style="font-size:15px;"> 7. Из ниоткуда и в никуда
– Вообще все – понятие бессмысленное, – принялся объяснять Пастух, – но единство всего – доступно взгляду с большого холма, откуда открывается величественная картина окружающего пространства, которую лучше увидеть, чем услышать описание ее… Главное, что просматривается оттуда как нечто невероятное, – это самый значительный столб – нулевой столб, принадлежащий нашей Божественной плоскости, но также являющийся точкой соединения нашей плоскости, неба, земли и еще нескольких плоскостей, о которых речь не пойдет в силу того, что эти несколько плоскостей представляют собой лишь грани каких-то других, величественных объемов, о которых я, обыкновенный Пастух, даже не могу и помыслить. На земле отображаются ваши проекции или тени, на небе, куда попадает после исчезновения проекции некая загадочная для нас здесь субстанция, именуемая душой, привязанная исключительно к небу и не имеющая отношения к Божественной плоскости, – на этом небе существуют свои хозяева, свое пространство и свои законы, и поэтому тема неба не должна вас особенно волновать… Вас должно волновать, что все существующее на плоскости стягивается к нулевому столбу, который виден с холма как нечто неописуемое даже самым внятным мычанием… Вся Божественная скотина, миновав этот столб, снова попадает к первым столбам своего нового круга, чтобы продолжить безостановочное движение. Не вся, правда, скотина каждый раз доходит до нулевого столба, поскольку некоторые, не дойдя до него, теряются, исчезают или попадают на исправление. Но, потерявшись и обнаружившись снова, исчезнув и снова возникнув или попав на исправление и исправившись, скотина начинает с того столба, на котором прекратилось ее поступательное движение, и все равно приходит к этому нулевому… Тех особей, которые потерялись в пространстве, отыскиваем мы, Пастухи, – а Пастух здесь я далеко не один, – исчезнувшей сущности помогает восстановиться особый закон, в исправительные же места отправляем опять же мы, Пастухи, иногда с одобрения или по настоянию Хозяина, но о местах этих вам, телкам первого круга, на этом седьмом столбе знать пока еще рано, поскольку, не зная и не понимая почти ничего, вы можете испугаться до такой степени, что от этого страха будете еле двигать копытами, что в свою очередь замедлит наше движение.
– Ой, Пастух, – жалобно чуть ли не промычала светло-рыжая телка, – у меня уже ноги подкашиваются от страха от ваших слов, лучше и не рассказывайте об этих местах.
– А как не попасть в эти самые исправительные места, не делать грехов? – угрюмо спросила бурая телка.
– Любые грехи, будущая корова, понятие проекционное, категория не здешняя. Поэтому, кстати, тот самый козел отпущения, единственная на поверхности сущность, имеющая в потустороннем мире неизмененное отражение – в виде козла же, пасется здесь под гнетом земных грехов, от непонимания которых у него и дуреют глаза, а взгляд становится мутным. Проекции полагают, что, отправив козла в пустыню, они отправляют с ним и свои так называемые
