и уходит.)
Далее одновременно звучат несколько монологов. Каждый ведет свой монолог в забытьи, почти в сомнамбулическом состоянии, но в свойственной ему манере речи и темпераменте. Авель обходит всех, ненадолго задерживаясь возле каждого, внимательно вглядываясь в лицо оратора. Голоса сливаются, стараются пересилить друг друга, и, наконец, превращаются в общий вопль. Авель зажимает уши руками, зажмуривается.
Наступает миг тишины, гаснет свет.
Когда он загорается снова, в прихожей – Елена, Галемба и несколько поодаль от них – Авель.
Елена. Ты знаешь, я даже рада, что теперь у нас князь.
Галемба. Ну, что ж делать, князь так князь. Одним князем больше, одним меньше… Пусть живет.
Елена. Нет, ты не понимаешь, как нам повезло. (Авелю.) О, князь, разберитесь с нами с позиций княжеской чести. Судите нас, правьте нами!
Галемба. Оставь его.
Елена. Укажите нам на бесчестных, бессовестных, подлых, вам поверят!
Галемба. Слушай, дай поговорить с человеком.
Елена (Авелю). Не тратьте на него время. На редкость бессодержательная личность.
Галемба. Иди, займись чем-нибудь. Вымой посуду.
Елена. Он расскажет вам…
Галемба. Разложи пасьянс!
Елена. Он расскажет вам, как ставил «Три сестры» в народном театре города Жлобина. На кой черт им три сестры? Там и одной много.
Галемба. И хватит об этом.
Елена. Он им: в Москву, в Москву! А они – в Гомель, в Гомель!
Галемба трогает клавиши рояля, звучат несколько джазовых аккордов.
Оставь рояль! (Закрывает крышку.)
Галемба (едва успевая отдернуть руки). Полегче!..
Елена. А ты не лезь! Инструмент не рассчитан на твои грабли.
Галемба. Ах-ах! Такая ценная реликвия. Кто же на нем играл, ты еще не сказала князю. Уж не Антон ли Григорьевич Рубинштейн? Да, да-а, конечно, он… Вы знаете, князь, мы не держим беспородных вещей, ну, что вы!… Исключительно из великосветских гостиных… Потому что мы сами бла-го-род-ней-шего происхождения. Мы происходим…
Елена. Заткнись!
Галемба. Мы происходи-им…
Елена. Еще одно слово!.. (Снимает тапку с ноги.)
Галемба. Ну, хорошо, вам позже будет доложено.
Елена. В гневе я страшна, ты же знаешь.
Галемба. Когда ты была страшна? Не помню. Ты была смешна и нелепа. Гнев – это не твое амплуа. Говорю тебе как режиссер: я не верю! (Подходит ближе.) Понимаешь, в уголках твоих гневно сомкнутых губ помимо твоей воли зарождается смех, гнездится предательская улыбка…
Елена (смеется). Ладно, не твое дело. Дай сигарету. (Закуривает.) Спасибо. Слушай, садись. У меня есть проект.
Галемба. Да? Весь внимание. (Садится.)
Елена. Мы с тобой набираем группу детей… дошкольного возраста… по тридцать
