в пути сметая,В далях соловьиных
Песней прорастая,
Чтоб рождались песни
В мужестве, отваге,
Рвались в поднебесье,
Словно в битве стяги.
Оттого не жёстко
Вдруг упасть на камни.
Месяц как извёсткой
Выбелил все ставни.
Ах, какая жалость,
Я и не заметил.
Но любовь осталась
Жить на белом свете.
С нею светят звёзды
И зовут в походы.
Потому не поздно
Бросить в дело годы.
«Под ветвями кряжистого дуба…»
Под ветвями кряжистого дуба
Звякнет цепь колодезного сруба,
Разлетится прах сухого пепла…
Жизнь ещё, как видно, не поблекла,
Проплывая тихо, островками,
Вместе с грустью, синью, облаками
Над рекой, над ригою крылатой,
Где вставала радуга когда-то.
«Шли вперёд и снова гибли наши…»
Шли вперёд и снова гибли наши,
Пробираясь средь гнилых болот.
Сколько их отверженных и павших?
Армия, дивизия встаёт…
Вот они могучими рядами
По широкой площади идут
С песнями. Осыпаны цветами,
И гремит в честь воинов салют.
Нет, они не знали поражений,
Страха тоже не было у них.
Просто им достался в окруженье
Шквал огня в тот раскалённый миг.
«Овчарки. Смрад концлагерей…»
Овчарки. Смрад концлагерей,
И горстка выживших людей.
В подшивках выцветших газет
Найду ли должный я ответ?
Откуда скорбь, мольба, печаль?
Сжигают узников в печах…
Продавлен в мозг фашистский знак,
И он стоит в твоих глазах.
Но ты смогла тот ад пройти,
Шепча простуженно: «Прости…»
«Скрипела, плакала телега…»
Скрипела, плакала телега
Под визг ордынского набега.
Он пал в бою, как храбрый воин,
И стон его лететь был волен
Туда, где поднимались стяги
И было место для отваги.
Он умирал. Рука сжималась,
Круша врагов…
Жизнь продолжалась.
«Закружила вьюга…»
Закружила вьюга
Снежную кудель.
Кот забился в угол,
На свою постель.
Не мурлычет, – дремлет,
Слушает сквозь сон,
Как часы колеблет
Вьюги перезвон,
Как ночное время
В комнате бежит,
И от звуков темень
В тишине дрожит.
«Распрямись, народ…»
Распрямись, народ,
Сила есть в руках.
Мы пойдём вперёд,
Переборем страх.
С нами встанет Русь
Из глубин
