Эланна оторопела. Точно так же, как оторопел растерянный и почти раздавленный новым знанием Сорен ал Эверон. Потому что это было невероятно… невозможно… немыслимо! Но темный лорд действительно играл! Тихую, печальную песнь, в которой только недалекий глупец мог не распознать тщательно укрываемого отчаяния!
Голос невидимой флейты будил странные чувства. Мелодия звучала во внезапно наступившей тишине, делясь своей болью с каждым, кто мог ее понять. Она беззвучно шептала в замершем от неожиданности лесу. Заставляла ветер сочувственно вздыхать. Молча вычерчивала в небе огненные знаки, настойчиво зовя за собой, обещая, умоляя. Она, как живая, разговаривала с миром. И, как путеводная ниточка, указывала дорогу к той, для которой была предназначена.
– Как красиво, – зачарованно прошептала Эланна, завороженная магией песни. – Что это, ллер? О чем он играет?
Тирриниэль поколебался, но потом все же решился и тихо, стараясь не перебить мелодию еще звучащей флейты, запел:
По серым дорогам в обрывках одежд
Бродит без сна одинокий скиталец.
Когда-то живой, полный сил и надежд,
Способный на песнь и чарующий танец.
Когда-то давно был он молод, красив,
Обласкан вниманием юных прелестниц.
Когда-то горяч был, безумно ревнив
И верил, что может познать бесконечность.
Он был на вершине, великий Творец,
Но вдруг это все потеряло значенье
Лишь оттого, что однажды во сне
Дыханием чуда был нежно овеян.
Она появилась из грез, как луна,
Возникла из мрака прекрасным виденьем.
Богиня. Волшебница. Чудо. Мечта.
Всевышнего знак и его откровенье.
Любовь закружила его до утра,
Крылами надежды его наделила.
Заставила сердце пылать без огня
И верой мятущийся дух озарила.
Он счастлив был ею, безумен до слез,
Желая кружить ее в медленном танце.
Смеялась Любовь, говоря, что из грез
Способна не раз для него возрождаться.
Не зная отказов и страстью гоним,
Он ринулся к ней невозбранно и смело,
Желал подхватить, но опасно забыл,
Что чудо не может жить в клетке из тела.
Едва лишь коснулся рукою мечты,
Как вскрикнула муза и с болью упала.
«Зачем? – прошептала беззвучно. – Ведь ты
Мог счастлив быть здесь…» И ее вдруг не стало.
Он замер, неверяще шаря по тьме
Пустыми, лишенными света глазами.
Но не было больше любви в этом сне.
Ушло упоенье ее чудесами.
Осталась лишь горечь на серых губах,
Осталась лишь рана на сердце умершем.
Осталась лишь мука в потухших глазах
И боль от ошибки его сумасшедшей.
С тех пор так и бродит по царству теней
Невидимый призрак, не зная покоя.
Живущий единственной мыслью – о ней,
