и запустил в Кита расческой.
– Вампиры не влюбляются.
– Ага, а еще мы в зеркале не отражаемся, у нас волосатые ладони и мы чеснока боимся. Блин, Кит, ты, что где-то втихаря детские страшилки читаешь? Ты б завязывал с этим делом, а то скоро в гробу начнешь спать.
Блондин и направился к выходу, коим являлось единственное окно. Хотя больше это походило не на окно, а на дыру в стене. Рамы давно сгнили, стекол не было, вместо штор висел большой потрепанный кусок брезента, который защищал убежище вампиров от дневного света, сейчас брезент был отдернут в сторону и в проем светила полная луна.
Остальные окна и дверь были наглухо заколочены досками. Доски, впрочем, валялись повсюду. Доски и пыль. Типичный заброшенный дом. Единственное, что выбивалось из этого из этого убого интерьера была начищенная до блеска кованная кровать Алекса, застеленная бордовым бархатным полотном и под ней корзины в которых Алекс хранил свои вещи. Кит спал прямо в кресле.
Помимо, комнаты где в данный момент находились вампиры, в старом доме имелась небольшая кухонька, с двумя напольными шкафчиками, выкрашенными белой эмалью, уже пожелтевшей от времени, и мойкой с краном, из которого невесть откуда шла вода (дом ведь стоял в лесу). Так же была небольшая душевая комната. И кухней и душевой вампиры не пользовались. Кухней, понятно по какой причине, а душевой, потому что искупаться в реке, так удобно расположившейся прямо у дома, было гораздо приятнее, даже вампиру. Особенно зимой, ведь вампиры не чувствуют холода.
Парадокс, но вампиры, эти странные существа противоестественные природе ценили единение с ней гораздо больше, чем живые. У Алекса и Кита, даже был особый ритуал, по наведению гигиены зимой. «Круши лед» – так они его назвали. Забираешься на верхушку самой высокой сосны у реки и сигаешь вниз, прямо в реку, покрытую ледяной коркой. Лед крушится, а ты погружаешься в чистейшую ледяную воду. Ну конечно только если ты вампир, в противном случае ты просто разобьешься об лед. В такие моменты, в моменты погружения Кит чувствовал хотя бы слабое, но преимущество вампирской жизни, а еще чувствовал едва уловимую для вампира прохладу воды, в такие моменты он не чувствовал жажды. Он был свободен, невероятно силен и почти совершенен. Но это были лишь моменты. Стоило только выйти на берег, прохлада и чувство совершенства исчезали. Оставалась только сила и приходила затмевающая разум жажда.
Кит очнулся от своих раздумий, когда Алекс собирался перемахнуть через окно.
– А история с той ведьмой, тоже, правда?
Алекс резко остановился и, сев на то, что осталось от подоконника, он необычно тихо спросил:
– Какая еще история, с какой такой ведьмой? – Спросил он, хотя что-то в его виде выдавало то, что он прекрасно знает, о чем речь.
Кит, признаться, этого не ожидал. Он думал, что это просто глупая байка, из тех, что, слегка захмелев, любят травить друг другу пустоголовые вампиры (хотя это свойственно и не только им).
– Ну, как же, это же такая шикарная история, вся нечисть жужжит об этом.
– Ну,
