и впрямь держала в узде все планеты и станции – от теплого уютного центра Ядра до самых холодных окраин Внешнего Кольца. Вот только теперь она разваливается на части, и нам, плохим парням, ничего не остается, кроме как явиться к вашему порогу, смиренно прося о прощении. Вероятно, мы вовсе его не заслуживаем, но тем не менее мы здесь. Для вас это, конечно, проблема, ибо возникает вопрос: сможете ли вы подтвердить, что вы настоящие рыцари Галактики? Кто вы: хорошие ребята, умеющие прощать, или такое же дерьмо, как и…
Бам! Голова Синджира дергается назад от удара – сильного, но неизящного и неточного, словно несущийся во весь опор нерф. Перед глазами у него плывет, но вкуса крови во рту не появляется. На всякий случай он облизывает губы – нет, ничего.
Синджир крепче сжимает в руке кружку. Каф еще горячий, и от него на скальпе Шрама наверняка останется красивый ожог.
Но внезапно на его руку ложится ладонь Кондера.
– Можем просто уйти, – говорит ему на ухо хакер. В его уверенном голосе нет ни капли страха.
Пилот встает, сжав кулаки. Он готов к бою, и Синджир чувствует, как неудержимо вскипает и его кровь. Но он лишь невозмутимо кивает:
– Приятного вечера, господа.
Шрам и Хмурая ошеломленно смотрят вслед Синджиру и Кондеру, которые уходят прочь, взявшись за руки. Дымящаяся кружка с кафом остается на стойке.
Утро. Тот же пляж, то же море, тот же бар.
Синджир снова вернулся сюда, оставив Кондера в теплой постели. «Самое подходящее завершение ночи», – подумал он тогда, прежде чем окончательно напиться и тут же вырубиться.
Лучи восходящего солнца ласкают закрытые глаза Синджира. Причмокнув губами, он отклеивается от барной стойки со странным звуком, будто от засохшей раны отдирают бинт.
Во рту чувствуется вкус…
Чего? А, ну да, цираки. Напиток из перебродивших ягод салака и острых специй. И кислый, и сладкий одновременно, отвратительный и вместе с тем потрясающий.
Синджир моргает, пытаясь окончательно проснуться. Голова все еще кружится, но это не так уж и плохо, поскольку означает, что похмелье пока что не вцепилось в него всеми когтями. Так что – немножко «Гарральского волоса» для поднятия сил, и…
«Да куда же подевалась эта проклятая барменша?» – раздраженно думает он.
И тут Синджир замечает, что рядом кто-то есть.
– Привет, – бросает он.
– Смотрю, ты основательно набрался, – замечает Джес Эмари, которая сидит на соседнем табурете, ковыряя в зубах узким ножом.
– А? Ну да. Цираки.
Джес морщится.
– Не спеши судить, пока не попробовала, – бормочет он.
– Пробовала. На вкус будто слизнячья желчь.
– Ты не пьешь. Ты не ценитель. – Он зевает и потягивается. – Впрочем, потому мы с тобой и подружились. Ты серьезная и деловая охотница за головами, я – занудный, но симпатичный агент-провокатор. Собственно, теперь, когда Империя уже не держит Голосеть мертвой хваткой, про нас можно
