сказать всего Капитону… И другим открываться не стоит… пока! Тебе надо, чтобы люди и поверили и доверили тебе сделать то, ради чего ты приехал. А узнают, кем ты был, не поверят даже тому, кем стал. Не все, конечно… Но есть еще такие, которые опять станут мутить народ…
– Всё хорошо… все хорошо будет, баба Поля! И храм в Покровке поднимем. И службу снова начнем!
– Дай-то Бог! Моя мама ведь за него жизнь положила… Поехала в город просить, чтобы храм не закрывали, а ее вместе с батюшкой нашим, отцом Григорием, за это…
– Знаю, бабушка, помню – расстреляли…. Но теперь они – святые, молятся за нас, и нам нужно только радоваться этому!
– Вот я и радуюсь… Гляжу на тебя – и совсем умирать не страшно… Жив Господь!
– Ну, может, и ты еще поживешь!
– Нет, мне уже уходить!.. Пора… И теперь слушай самое главное… ради чего, может, Он дал мне дожить до этого дня… Когда всё будет готово, Валя – слышь, дочка? – откроет тебе дверь в комнату… куда не входила ни одна живая душа, после того как её закрыл отец Григорий… Но – только когда всё будет готово, и ни днем раньше! Это его последний наказ… Там ты найдешь всё, что тебе будет нужно. А теперь всё, ступай!.. Иди… Не знаю, и чего я такого хорошего… сделала в жизни, что Господь… так утешил меня… в самом её конце?..
Глава шестая
1
– Ванька! – ахнул Стас, бросаясь к окну…
Стас, проснувшись, приоткрыл один глаз и тут же зажмурился. Солнечный луч, который все утро досаждал ему, норовя пролезть под ресницы, сделал свое дело. Спать больше не хотелось.
Он зевнул, сладко потянулся и замер, силясь припомнить, как это бывает иногда в первые мгновения после сна, где он и что ожидает его сегодня. Помнится, что-то важное! Но – хорошее или плохое?..
Стас обвел взглядом голые, без привычных плакатов с футболистами и певцами, стены… услышал кудахтанье кур, полаивание собак…
Ах да – он в деревне!
Набежавшая на солнце тучка проглотила озорной луч.
Так что же все-таки: плохое или хорошее?
В соседней комнате негромко переговаривались родители.
Стас прислушался.
– Хоронить-то когда теперь будут? – спрашивал мамин голос.
Бесцветный от усталости папин отвечал:
– Как и положено, по обычаю, на третий день.
– Значит, в воскресенье?
Стас насторожился: неужели, отец Тихон уже умер?!
Но нет, речь шла о какой-то Пелагее. А после – и вовсе о нем:
– Что наш?
– Спит! Жалко его… Может, выпустим сегодня?
– Пусть сидит дома, ума-разума набирается!
«Вот оно – наказание!» – вспомнил наконец Стас.
Луч, вырвавшийся на свободу, словно утешая его, теплым солнечным зайчиком стал тереться о щеку. Но вскоре и он оставил его. Солнце закрыла большая, под стать настроению, туча.
Стас понуро встал и не спеша – куда, собственно, теперь торопиться? – стал одеваться. Но не успел он
