на селение наткнулись, Гонорий (как, впрочем, и обычно) такого шухера навел… Не знай Черепанов заранее, кто тут цивилизованный римлянин, а кто – дикие варвары, точно перепутал бы. Плавтовы установки были примитивны и практичны, как резиновая дубинка: мужиков резать, баб трахать. Причем и то и другое – прямо с порога. Под эту практику, ясное дело, подводилась идеологическая база: мол, берем на опережение. Пока они нас не взяли. Но подполковник не сомневался: будь лесовики даже абсолютными пацифистами, поведение Плавта и на йоту не изменилось бы. Но Плавт Черепанову, можно сказать, – друг. А местные лесовики – враги. И это факт.
Кентурион шумно потянул носом воздух.
– Угу, – сказал Черепанов. – Дым. И корова мычала. Жилье неподалеку.
– Да, – римлянин широко улыбнулся, – дым, да. И Данубий.
– Что?
– Река. Большая река. Я чую ее: она близко. Данубий это. Череп! Я уверен!
– И что? – Подполковник не понимал его восторга.
– Там… – Кентурион махнул рукой вперед. – Там, дальше, – она.
– Кто?
– Она, друг мой Геннадий! Империя! Рим! Вперед, ну! – И Плавт вприпрыжку понесся вниз по склону. Подполковнику ничего не оставалось, как последовать за ним.
Радость римлянина заразила Черепанова. Он тоже мчался вперед, перепрыгивая через корни и валежник – только стволы мелькали…
Как и следовало ожидать, ничем хорошим подобная беспечность закончиться не могла.
Они с ходу вылетели на опушку…
Оп-паньки!
Шагах в пятидесяти тянулась узкая грунтовая дорога. Ниже, примерно в полукилометре, синела большая река. Между лесом и рекой лежал невысокий холм, увенчанный деревянной крепостцой, вокруг которой в беспорядке были разбросаны домишки, маленькие огородики и узкие желтые полосы полей.
Поля, поселок, река, крепость, дорога… И человек двадцать вооруженных всадников, поднимавшихся по дороге вверх.
Гонорий плюхнулся ничком в траву так быстро, словно его ухватили за ноги. Черепанов последовал его примеру, замешкавшись не более чем на полсекунды.
– Ах ты мохнатая задница Орка! – прошипел кентурион. – Вандалы! Откуда они взялись, пожри их Кербер!
У Геннадия не было ответа на этот вопрос. Определять племенную принадлежность местных дикарей он мог. А о вандалах знал только, что они захватили и порушили Рим. Вернее, захватят и порушат, если здешняя история соответствует той. И сим деянием навеки обессмертят себя популярным словом «вандализм».
Плавт осторожно приподнялся над травой и тут же снова прижался к земле.
– Они едут сюда. Череп, – прошептал он. – Что скажешь?
– Попробуем удрать? Может – в лес?
– В таком лесу от конных не спрячешься.
– Тогда – драться?
Римлянин бросил на него быстрый взгляд.
И
