«дядю Сашу», царство, говорят, ему небесное, или, напротив, совсем не помнят ни о нем, ни обо мне, и нет им дела, что на другом конце Москвы я избитый лежу в мокром снегу парковки, плачу от жалости к себе, спрашиваю снова и снова… Зачем им всем столько денег? Зачем столько денег Никите? Что значит «нам хватает»? Сколько денег хватает для жизни мне? Сколько бы хватало, если бы я не пил? Похож ли Никита на своего отца? Похож ли на своего отца я? Кто, в конце концов, мой отец – Василий Михайлович или дядя Саша? Что, в конце концов, случилось с ними тридцать с лишним лет назад?
24. 1971 год. Согласно долгосрочным прогнозам
Билет на самолет может казаться голубой мечтой только во сне. Юг и Запад не для меня, они – для курортников с большими деньгами. Мои края – Север и Восток, да не города, а тайга, тундра и море. Большие города все одинаковы. Центральный проспект сталинской архитектуры да новые районы типа наших Черемушек. На домах лозунги и призывы: «Планы партии – планы народа», «Слава КПСС!», «Храните деньги в сберегательной кассе».
Нет, ребята, мне ехать на Север и Восток – работать, а не путешествовать. Два года после армии – то в одной экспедиции, то в другой. Только этим летом я на свою беду остался в Москве – и вот теперь «на Север, на Север!» стучит мое сердце, как три сестры со своим «в Москву, в Москву!».
Мне в Москве нечего делать. Этот город опустел для меня.
Вы спросите – как опустел? Разве не живет в этом городе шесть миллионов советских граждан, честных трудяг, рабочих, ученых, студентов? Да, конечно, бывают отдельные недостатки, встречаются рвачи и хапуги, чинуши всех мастей – но разве мало в столице нашей Родины хороших людей?
Много. Будь у меня чуть побольше времени, я бы написал список, фамилий пятьдесят в алфавитном порядке, но сегодня что-то нет настроения, да и не припомню всех.
Зато помню во всех деталях, как привел Лёльку знакомиться с Васькой. На Лёльке была короткая юбка, круглые коленки торчат, ножки трогательные, туфельки на шпильках, все на нее оборачивались, когда мы шли по улице. А Васька – что Васька? Мятые брюки да потная ковбойка. Что поделать – июль, жара.
Светка с Никиткой были на даче, Вася вел холостую жизнь в пустой отдельной квартире. Я сам ему позвонил, сказал: Слушай, старик, можно я к тебе в гости с одной чувихой приду? Она стихи пишет. Он сразу все понял, сказал: Железно, Сашок.
В самом деле, не под боком же у родителей нам с Лёлькой?
Нам с Лёлькой – что? Нет такого слова. Есть похабный глагол, есть медицинский термин, а слова – нет. Любить друг друга? Но любить нас учат с детского сада: маму, папу, Партию, Советский народ и Родину. Васька еще застал времена, когда больше всех положено было любить Сталина.
Так что у нас с Лёлькой – не любовь.
Разве подберешь слово, когда она посмотрит на тебя, светлую прядку со лба смахнет, засмеется тихонько – а ты чувствуешь: все, приплыли. Словно в груди что-то взрывается каждый раз, вот честное слово.
Васька вытащил
