повесить его на своей люстре, но во время оказавшийся рядом Зохан успокоил ее и они пошли дальше.
Шум отбойного молотка отвлек ее от мыслей, и Мамад сразу не заметила, как, опершись о дверной косяк, вампир сложил руки на груди и наблюдал за ней.
«Он что, смотрел, как я переодеваюсь?»
–Что ты здесь делаешь? – спросила она его, хотя этот вопрос показался обоим смешным, ведь они уже пара, без малого восемь месяцев.
–Любуюсь своей невестой – услышав рокочущий голос вампира, Мамад чуть вздрогнула.
–Ответь – продолжил он – Почему, вместо того, чтобы покупать нашей малышке, которая скоро родится, белье, ты берешь себе платья, хотя твой шкаф уже не закрывается.
Ведьма возмутилась:
–Ты хочешь, чтобы твоя пара ходила в старье?
–Ты называешь старьем то, что купила вчера в самых модных бутиках Нью-Йорка? – Зохан, казалось, недоумевал.
–Я просто пытаюсь не повторяться. Каждый мой наряд быстро изнашивается. А ты?
Он поднял бровь:
–Что я?
–Почему ты ничего себе не покупаешь? Ты постоянно ходишь в старых, грязных джинсах, которым уже больше лет, чем мне.
–Тут ты не права – Зохан улыбнулся – Мне кажется, нет старее существа, чем моя дорогая невеста.
Мамад иронически прижала руки к груди и смахнула вымышленную слезинку с глаз:
–Ах, дорогой. Нет лучше комплемента женщине, чем твои древние шутки про возраст.
Внезапно, Мамад вспомнила о Катарине, которая так и не появилась в доме. Ей даже стало интересно, почему сестра уже долгое время не появляется здесь. Не врывается в их разговор, не кричит на всю квартиру, не рыщет в поисках выпивки. Все как- то очень странно.
–Ты не видел Катарину? – Спросила Мамад – Почему ее до сих пор нет в доме?
Вампир пожал плечами,но ведьме показалось, будто ему становится даже легче, когда Старушка отсутствует. И, конечно, Мамад казалось не только это. Она видела, что, у ее вампира и сестры в разговоре присутствует напряженность, словно они недолюбливают друг друга.
Как это иногда печально, видеть, что твой любимый и родная сестра никак не могут сблизиться в дружеских отношениях. И ведьме это приносило удовольствие, наблюдать, как оба враждуют.
Несмотря на все свое спокойствие, Мамад бы не потерпела в своем доме той никчемной твари, Патриции, предательницы, которая приходится ей родной сестрой. Как это ни прискорбно, но Мамад до конца не могла понять, что сподвигло Патрицию на такой отчаянный шаг – просить помощи у давнего врага ведьм – чародеек. Даже сейчас, Мамад все равно пыталась найти в сестре что-нибудь, ради чего она бы ее простила. Чокнутая Пряха же, как казалось ведьме, действовала ради одной цели – спасти свою задницу. Но теперь Мамад преследовала ее вместе с Катариной, чтобы судить, а потом, если не убить, то жестоко наказать.
–Малыш! –
