возвращения регионального и глобального проецирования силы в экономику (без применения политической и военной силы)»[85].
Китай реализует собственную внешнюю политику преимущественно через экономику потому, что у него (не будем лукавить) есть такая возможность. В настоящее время он выступает крупнейшим торговым партнером более 130 стран, в том числе всех основных азиатских экономик. Его товарооборот с членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии составил 15 процентов общего товарооборота АСЕАН в 2015 году, тогда как на долю США пришлось всего 9 процентов. Этот дисбаланс только ускорится в отсутствие Транстихоокеанского партнерства [86], ибо Китай быстро создаст свой аналог такой идеи общего благополучия и процветания.
Эта геоэкономическая стратегия следует древнему принципу Сунь-цзы: «…сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь» [87][88]. Как объясняет Генри Киссинджер в книге «О Китае», для Сунь-цзы победа была «не просто триумфом вооруженных сил», но «достижением конечных политических целей», которую использование военной силы призвано обеспечить: «Чем оспаривать у противника поле битвы… гораздо полезнее маневрами побудить его занять невыгодную позицию, которую невозможно улучшить». Сегодня в выстраивании экономических отношений Китай поступает именно так.
Конечно, мастерство в международных отношениях требует не только владения экономическими рычагами. Правительству мало располагать экономическими активами, нужно еще умение эффективно использовать экономические инструменты. Китай демонстрирует уникальные способности к жесткому применению инструментов «мягкой силы». Когда противники медлят с признанием реальности или выказывают намерение сопротивляться, Китай охотно прибегает к методу кнута и пряника в своей экономической политике, покупая и продавая, вводя и снимая санкции, инвестируя, подкупая и воруя по мере необходимости, пока соперники не уступят. Государства, которые стали зависимыми от китайского экспорта и от доступа на рынок Китая, находятся в чрезвычайно уязвимом положении: при разногласиях Китай просто-напросто задерживает поставки и блокирует указанный доступ. Вот лишь несколько хорошо известных случаев: резкое прекращение Китаем экспорта редких металлов в Японию в 2010 году (дабы принудить японские власти вернуть задержанных китайских рыбаков); приостановка закупок лосося у Норвегии в 2011 году (дабы наказать Норвегию за присуждение Нобелевской премии мира китайскому диссиденту Лю Сяобо [89][90], – а ведь Китай являлся основным потребителем норвежского лосося); затягивание проверки бананов с Филиппин до тех пор, пока те не сгнили в трюмах кораблей в 2012 году (дабы заставить филиппинское правительство изменить позицию по поводу спора об отмели в Южно-Китайском море).
Китай может похвастаться таким превосходством в экономическом
Robert Blackwill and Jennifer Harris, War by Other Means: Geoeconomics and Statecraft (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2016), 11.
Преференциальное торговое соглашение, создание которого было одобрено в 2016 г., но не прошло полную ратификацию и не вступило в силу. В «усеченном» виде действует с декабря 2018 г.; США вышли из соглашения и из переговорного процесса.
Перевод Н. Конрада.
Association of Southeast Asian Nations, «External Trade Statistics», June 10, 2016, http://asean.org/?static_post=external-trade-statistics-3; Shawn Donnan, «China Manoeuvres to Fill US Free-Trade Role», Financial Times, November 21, 2016, https://www.ft.com/content/c3840120-aeel-lle6-a37c-f4a01flb0fal.
В КНР Лю Сяобо неоднократно арестовывали и осуждали за «подстрекательство к подрыву государственного строя». Он скончался в 2017 г., по-прежнему находясь в тюрьме. О присуждении Лю Нобелевской премии в КНР не сообщалось.
Henry Kissinger, On China (New York: Penguin Books, 2012), 28.
