кто-либо другой, – сначала в кругу коллег по перу, а потом и среди более широкой публики, включая некоторых членов правящей элиты[5]. Хемингуэй был рад увидеть русское издание и «в ожидании сочувствия и соучастия» прочитать вложенное послание Кашкина с похвалами в свой адрес[6]. В сопроводительном письме (адресованном «уважаемому сэру или мистеру Хемингуэю, а может быть, и уважаемому товарищу») Кашкин говорил почти безапелляционно о том, как хорошо советские читатели приняли работу писателя: «…в нашей стране нет таких, кто остался бы равнодушным к вашим блестящим и поразительным достижениям или стал радоваться неудачам»[7]. Хемингуэй тотчас же поблагодарил Кашкина и сказал, что «приятно, когда есть кто-то понимающий, о чем ты пишешь», в отличие от критиков в Нью-Йорке[8]. Это было первое из множества пространных и удивительно откровенных писем Хемингуэя человеку, которого он высоко ценил как критика и переводчика[9].
Хемингуэю было приятно внимание советских читателей, однако он хотел показать Кашкину, что не собирается превращаться в коммуниста и даже просто в симпатизирующего коммунистам, что останется независимым, несмотря на попытки изменить его взгляды. В одном из писем Хемингуэй объяснял Кашкину, что, по словам его доброжелателей и критиков, он рискует растерять друзей, если не станет марксистом. Но он их не слушал. «Писатель, – продолжал он, – все равно что цыган», который «не принадлежит ни одному государству» и «никогда не будет хранить верность государству, в котором живет». Для государства лучше быть маленьким; большое государство неизбежно «несправедливо»[10].
Впрочем, что бы он там ни заявлял, читатели на левом фланге стали находить проявления классового сознания в произведениях Хемингуэя, где говорилось о нерадивости американских политиков и о том, как богатые в Америке закрывают глаза на ужасное положение бедных. Одни критики кивали на его короткий рассказ «Один рейс» о владельце судна, которому в результате экономического кризиса пришлось встать на преступный путь, другие, как ни странно, цитировали некоторые авторские высказывания о ситуации в Америке из книги «Зеленые холмы Африки», в которой на самом деле речь шла о развлечении богачей – охоте на крупного зверя[11].
История, которую Хемингуэй написал для журнала New Masses, стала неожиданностью для многих американских левых и привлекла внимание Советов. Возглавляемый американскими левыми и коммунистами, этот литературно-критический журнал марксистского толка считался чуть ли не официальным органом Коммунистической партии США (КП США). Когда New Masses впервые вышел в свет в 1926 г., журнал Time охарактеризовал его как «чадящее судно, несуразное, но мощное, с красной носовой частью и красными отметинами на беспорядочно работающих механизмах»[12].
Беспорядок мало беспокоил писателей, в число которых входили как мировые
Carlos Baker, ed.,
Elizabetha Levin, “In Their Time: The Riddle behind the Epistolary Friendship between Ernest Hemingway and Ivan Kashkin,”
Письмо Ивана Кашкина Эрнесту Хемингуэю от 25 июля 1935 г. в Incoming Correspondence, Ernest Hemingway Collection, JFK Presidential Library, Boston.
Письмо Хемингуэя Ивану Кашкину от 19 августа 1935 г. в Baker, ed.,
В письме Максу Перкинсу от 19 апреля 1936 г. Хемингуэй говорит, что ему приятно узнать о своей популярности в России. Matthew J. Bruccoli, ed.,
Письмо Хемингуэя Ивану Кашкину от 19 августа 1935 г. в Baker, ed.,
Эти пассажи обсуждаются в David Sanders, “Ernest Hemingway’s Spanish Civil War Experience,”
