осталась, – тепло улыбнулась мама, вкладывая в вазочку печенья и ставя ее перед гостем.
Я уже пошла по коридору, как в маминой комнате раздался детски плач – Стас проснулся. Судя потому, что в ванной все еще была включена вода, Маша не особо торопилась к своему сыну или просто была не в состоянии. Я хотела бы успокоить его, но мама, опередив меня, побежала туда, на ходу бросая:
– Дочь, налей, пожалуйста, гостю чай, я быстро.
Наверное, мне стоило отказаться, но, проснувшаяся во мне хорошая девочка, прямиком, пошла на кухню. Стараясь не смотреть на Андрея, я долила в новенький электрический чайник (тот самый, подарок от меня и мужа) воды, и включила его. Я, ощущая на себе заинтересованный взгляд синеглазого мужчины, забрала со стола свою чашку и поставила ее в мойку. Чтобы не смотреть на гостя, я принялась мыть посуду, что стояла там. Ну, где же мама?! Ее «быстро» слишком затянулось. А я, находясь здесь с этим мужчиной, который, хоть и был одет не в форму, но одним своим видом не давал мне забыть о случившемся, ощущала себя почти предательницей. Он сидел здесь, на кухне, а Тимур – за решеткой. Эта мысль обдала меня горячей волной, и чашечка, выскользнув из моих таких неумелых сейчас пальцев, упала на пол, разбиваясь на две ровные половинки.
Андрей подошел ко мне, поднимая с пола разбитую посуду, и аккуратно поставил ее на стол.
– Не беспокойся, Камила, Римма Ибрагимовна, не узнает о сегодняшнем задержании, – приглушенным голосом пообещал он мне. Андрей стоял рядом со мной – у правого плеча, и я, повернув в его сторону голову, прошептала:
– Зачем вы это делаете?
– Не знаю, – он мягко улыбнулся, и его глаза блеснули. Настоящие сапфиры. Красивые, но чужие. – Не хочу волновать свою первую учительницу – Римма Ибрагимовна всегда была добра ко мне. И я хотел бы быть таким и по отношению к ее красивой дочери.
Мои щеки защипало от румянца – я все еще не могла принять тот факт, что красива и привлекаю внимание разных мужчин. Вряд ли я привыкну к этому.
– Спасибо, Андрей Сергеевич, – ответила я, спешно отворачиваясь от него, а сама лихорадочно начала размышлять – кто стоит рядом со мной – друг, враг? Волк – в овечьей шкуре? Как себя вести, что говорить – чтобы не навредить Тимуру и себе? Ах, как жаль, что я не была слишком умна!
– Андрей. Пока – не за что, – он вернулся на место.
Чайник, закипев, выключился, и я налила его гостю. Поставив перед ним чашку, я с грустью в сердце отметила, что могла бы этим вечером делать чай для своего мужа, а в итоге – делаю для чужого мужчины. Я подошла к окну – чуть прикрыв его, я вглядывалась вдаль. Одиночество снова пришло ко мне, сжимая мое сердце сильными, холодными пальцами.
– Дом пасут, – негромко, но так, чтобы я услышала, сообщил Андрей, делая медленный глоток из чашки.
Я дернулась от его слов, но промолчала. А вот синеглазый мужчина продолжил:
– Мой совет – не покидай квартиру.
Я шумно
