втянул воздух морщинистым носом и, неожиданно быстро шагнув к Белорусу, ткнул в один из многочисленных кармашков жилетки:
– Отдай!
– Чего?
– Кохар отдай! Мне без него плохо. – Дед говорил уверенно и руку тянул так, будто знал: отдадут то, что попросил. – А если работа вам нужна, так я предложить могу.
– У тебя золота нет, – неуверенно возразил Белорус.
Веселье вдруг покинуло рыжего, было что-то необычное в манере старика, что-то такое, что заставляло слушать его и беспрекословно соглашаться.
– Отдай кохар, – кивнул Туран. – Что предложишь, дед?
– Есть у вас самоход? Свезите меня в Киев, в тамошний Храм. В награду получите золото. У меня нет, но в Киеве вам заплатят за вести, которые я везу.
– Много заплатят?
– Много, – старик качнул головой, и отблески пробежали по стеклам очков.
– Сто золотых? – Белорус попытался говорить насмешливо, но у него получилось, вопрос прозвучал как-то неуверенно.
– Сто – слишком много. Катрану говорил «сто», потому что он разбойник, с ним по-честному нельзя, а вам обещаю справедливую плату.
– А не брешешь? – Тим бодрился из последних сил.
– Шакалы брешут, Илай правду говорит.
– Илай, значит, – повторил Туран. – Хорошо, расскажешь по дороге о своем деле. Здесь все равно оставаться незачем. Если что стоящее у тебя, мы возьмемся.
На площади возле сендеров толпились родственники и подручные Фишки. Когда Туран со спутниками вышли из дома и направились к «Панчу», толпа расступилась – люди подались в стороны, чтобы поглядеть. Посередине остался Натаниэль с топором в руках. По лезвию стекала кровь. Старик, кряхтя, разогнул поясницу и приложил ладонь ко лбу, разглядывая Илая.
– А это кто с вами? Не один ли из бандитов?
– В плену у Коськи был, мы освободили. Будем говорить, спасли от верной смерти.
Спасенный пленник Фишку не интересовал. Он тут же отвернулся и ткнул окровавленным топором в сторону Дениса, тот попятился.
– Голову с собой заберем, понял? – прохрипел Натаниэль. – Над воротами повешу. Там, где жестяной бензовоз, только чуть повыше.
Илай забрался в «Панч» и тихонько уселся за водительским сиденьем. Грузовик тронулся, площадь осталась позади. Туран вывел «Панч» из лабиринта развалин, перед ними расстилалась Пустошь. Илай принялся монотонно рассказывать:
– Я еду в Киевский Храм с поручением от Владыки Баграта. Везу письмо важному человеку. Человек тот вестей очень ждет, а птиц почтовых у Владыки не осталось, он меня послал. За такие вести награда будет, так мне самим Владыкой Багратом сказано. Я пристал к торговому каравану, думал, довезут безопасно. Но налетела банда, и…
– Понятно, – бросил Туран. – Мы едем в Киев.
– А… – начал было Белорус, потом почесал рубец на скуле и промолчал.
Когда проезжали
