его сняли с поста главы полицейского участка на Боу-стрит, и он был вынужден согласиться с назначением в Особую службу. Тем самым он уберег себя от преследования, которое не заставило бы себя ждать, после того как он разоблачил козни «Узкого круга» и их преступления. Новое назначение было единственным открытым для него поприщем, где он мог найти применение своим умениям, а также прокормить себя и семью.
Наррэуэй едва заметно улыбнулся – этакое признание некой иронии.
– Подите и выясните, Питт. Ее отвезли в участок на Эджвуотер-роуд. Убийство произошло в доме на Коннат-Сквер. Кто-то явно тратит на его содержание немалые деньги.
Питт стиснул зубы.
– Мистер Райерсон, сдается мне, если она его любовница. Надеюсь, вы сказали это не просто так?
Наррэуэй вздохнул.
– Подите и выясните, Питт. Прежде чем что-то предпринимать, нам нужно знать правду. Довольно домыслов и суждений. Идите и делайте свою работу.
– Да, сэр, – ответил Питт довольно резко и, на миг выпрямившись в струнку, развернулся и вышел вон. Сунув руки в карманы так, что ворот пальто поехал вверх, он зашагал по улице на запад, в направлении Гайд-парка и Эджвер-роуд, рассчитывая при первой же возможности взять извозчика.
Теперь улицы сделались заметно многолюднее, движение транспорта оживилось. Он прошел мимо мальчишки-газетчика, уже вовсю торговавшего утренними газетами. Заголовки кричали об угрозе забастовки на ткацких фабриках Манчестера. Проблема эта возникла не сегодня и, похоже, с каждым днем лишь усугублялась. Производство хлопчатобумажных тканей было главной отраслью Западного Мидленда. Прядильные и ткацкие фабрики давали работу и заработок десяткам тысяч людей. Хлопок-сырец привозили из Египта, ткали из него ткани, красили и превращали в готовые изделия, которые затем продавались по всему миру. Урон от забастовки был бы катастрофическим.
На углу улицы стояла женщина и продавала горячий кофе. Погода была тихой и безветренной, небо усеяно редкими рваными облаками. Однако Питт так продрог, что был бы рад глотку горячего напитка. А вот про завтрак, похоже, можно забыть. Питт остановился.
– Доброе утро, сэр, – приветливо сказала она и улыбнулась щербатым ртом, в котором не хватало пары зубов. – Какой ясный денек! Только малость прохладный. Как насчет чашечки горячего кофейку, чтобы согреться?
– Да, было бы весьма кстати.
– Два пенса, сэр.
Она протянула старческую узловатую руку с потемневшими от кофейных бобов пальцами.
Питт дал ей деньги и взял у нее чашку горячего кофе. Стоя посреди тротуара, он пил кофе небольшими глотками, а сам думал о том, с какого бока ему начать разговор с полицейскими, когда он придет в участок на Эджуотер-роуд. Они вряд ли обрадуются его вмешательству, даже если случай окажется весьма некрасивым и они были бы только рады спихнуть вину на кого-то еще. Он отлично помнил собственное настроение, когда возглавлял участок на Боу-стрит.
