сейчас, – крикнул глашатай, покончив с порцией едких выпадов в адрес Парфии, – я зачитаю вам список благодарностей в адрес цезаря из Иберии и Фракии. Жители в восторге, что он, заботясь об их счастье, повысил налоги – и теперь карманы народа не отягощают деньги, замедляя передвижение по сильной жаре. Но перед этим, дорогие граждане Рима, мы традиционно уходим на reclamare!
Вперед выпорхнула девушка в рискованно короткой тунике.
– Благодетель нашего выпуска – стократно пресветлый цезарь! – весело прощебетала она. – Римская империя – управляй мечтой!
…Матросы и не думали возвращаться. Публий, грешным делом, начал подумывать о новом погружении в zazuzzi под стоны гетер (не терять же зря время), когда у его судёнышка вдруг появилась женщина – лет тридцати, с длинными чёрными волосами, в пурпурной тунике с узорной каймой. Она оглянулась через плечо и подмигнула, хотя Публий готов был поклясться Юпитером – сзади никого не было.
– Куда идёт твой корабль, купец? – спросила незнакомка.
Назвать Публия купцом, с его жуткими убытками, мог только очень близорукий человек, то же самое касалось и корабля. Потрёпанный парус, просмолённые бока, подвальчик, куда можно запихнуть с десяток рабов, и пара мешков с пряностями – вот, пожалуй, и всё, на что способна посудина под именем «Клеопатра».
– В Египет, – кашлянул Публий. – К чему ты клонишь, женщина?
Та в ответ заморозила его ледяным взором.
– Высадишь меня у побережья, на пути в Ерушалаим, – оттуда прямая дорога до Ктесифона, – заявила она тоном, не терпящим возражений. – Тебе понятно? Отплыть надо сегодня, купец. У нас мало времени.
Публий был мелким торговцем (честно говоря, он не брезговал и береговым пиратством, когда ситуация позволяла) и встречал в жизни очень наглых людей – в том числе и тех, что за отличного раба предлагали три сестерция. Однако наглость женщины ввела его в полное изумление. Незнакомка смотрела ему в глаза, и он не мог говорить.
– Да кто ты?.. – обрёл он, наконец-то, дар речи и снова резко замолк.
У самого его носа сверкнул кружок.
Ауреус. Монета с профилем луноликой женщины, держащей рог изобилия в тонких руках, – Юлия Друзилла, родная сестра цезаря (и, как шепчутся на базарах люди, его тайная любовница), светлый образ коей, как равной богам, он повелел чеканить на чистом золоте.
– Двадцать, если отплывем через три часа, – внятно сказала незнакомка. – И еще полсотни, когда довезёшь. Нас встретит доверенный человек и расплатится. Не пожалей места, о купец…
Она зря беспокоилась. Публий принял решение, едва завидев монету.
– Пройдите на «Клеопатру», госпожа, – раболепно поклонился старик. – Я сейчас… найду матросов… кое-какие припасы, водицы… садитесь под тент… здесь жарко. Если хотите, в трюме немного льда…
Не
