ты учишься? – словно продолжил прерванную беседу, поинтересовался Марк и демонстративно рукой отправил в рот лист салата.
– Я закончила девятый класс. Кстати, на отлично! – немного хвастливо добавила она.
Он нахмурился:
– Сколько же тебе лет?
– Пятнадцать, – гордо объявила она.
Тот оторопел. Он дал бы ей максимум лет тринадцать. Во-первых, из-за ее детской ребячливости, а во-вторых, уж больно… маленькой она выглядела для своих лет. Тонкие запястья, острые коленки, вся такая угловатая. Ребенок, а никак не подросток. Марк сам себя одернул, когда его взгляд непроизвольно опустился до уровня ее груди, отыскивая там хотя бы намек на таковую.
Заметив его недоумение, в разговор вступила Ханна:
– Эвелина родилась недоношенной и о’чень крохот’ной. Все еще от'стает от сверст’ников в физи’ческом раз'витии.
– Зато не глупая, да и школьные отметки тому подтверждение, – вступил в беседу и отец.
Так мало-помалу завязалась беседа за столом. В основном интерес распространялся вокруг жизни Марка. Он покорно отвечал на все расспросы, смекая, что отцу до одури хочется узнать про его жизнь.
– Па, – вступила в разговор Эвелина, – если Марк мой брат, то почему он жил не с нами?
Вот она, не самая приятная тема для разговора, которую так легко и непосредственно затронула малая. До сих пор они очень тактично обходили острые углы.
– Потому что Марк жил со своей матерью, – просто ответил отец так, как есть.
– А ты тоже жил с мамой Марка?
– Раньше.
– И что случилось?
Марк невольно задержал дыхание и крепче сжал вилку, надеясь и страшась одновременно услышать такой же правдивый ответ.
– Мы перестали ладить, и я уехал в этот городок к твоей бабушке. Потом встретил твою маму, и мы стали жить вместе.
Марк выдохнул и размял кисть, которую свело от напряжения. Как ни крути, а хорошо осознавать, что эта, в общем-то, милая женщина не виновата в распаде их семьи.
Ханна убрала со стола основные блюда и вынесла сладкий пирог.
– Леонуш, помоги поставит’ самовар, – тихо и ласково попросила она хозяина дома, произнося его имя на чешский манер, от чего оно звучало как-то интимно, что ли…
Вообще, даже за такое короткое время, Марк отметил, как диаметрально отличается поведение двух женщин его отца. Одна всегда распоряжалась, отдавала приказы, выказывая явно доминантное положение в семье; другая – просила о помощи, ласково и нежно, беспрекословно уступая лидирующее место главе их семейства. Обе получали от него желаемое, только с огромной разницей в ощущениях самого мужчины. Прежде он все делал через силу, будто из-под палки, под постоянным гнетом. Притом все воспринималось, как должное. Это в лучшем случае. А то и с недовольством, потому что не то, или не так, или не вовремя. Об этом отец расписывал в более поздних письмах. Да и Марк,
