волосы, волны рыжего и каштанового. От нее вкусно пахнет: лилиями и розами. У нее совершенно потрясная шуба. На руках – кожаные перчатки. Такие гладкие, ровные – лучше, чем кожа у тебя на лице. Женщина оборачивается и сдвигает на лоб свои темные очки. Она смотрит на тебя в упор и говорит:
– Я вас знаю?
Вы вместе ходили на курсы массажа. Когда были молодыми… моложе.
Швейцар придерживает открытую дверцу такси.
И женщина говорит: ну конечно, она тебя помнит. Она смотрит на часы у себя на руке, искрящиеся бриллиантовой россыпью, и говорит, что через двадцать минут ей надо быть на другом конце города. Она спрашивает у тебя: может, поедем со мной?
Вы садитесь в такси, на заднее сиденье, и женщина дает швейцару двадцатку. Он берет под козырек и говорит, что всегда рад ее видеть.
Женщина называет таксисту адрес, какое-то место в престижном районе, и мы отъезжаем.
Только не смейтесь, но эта женщина – Лентил, твоя старая подруга, – она снимает с руки свою сумочку, с мехового пушистого рукава, открывает ее, и внутри лежат деньги. Сумочка буквально набита деньгами. Банкнотами по пятьдесят и сто долларов. Затянутой в перчатку рукой она роется в сумочке, в этом богатстве, и достает сотовый телефон.
Тебе она говорит:
– Это буквально на полминуты.
Рядом с ней твоя хлопчатобумажная индийская юбка, пластиковые сандалии и ожерелье из медных колокольчиков выглядят уже не шикарно и не этнически. Ты, со своими глазами, густо подведенными тушью, и поблекшими узорами, нарисованными хной на руках – как будто ты никогда в жизни не мылась. Рядом с ее бриллиантовыми сережками-гвоздиками, твои любимые серебряные «висюльки» похожи на елочные украшения из магазина подержанных товаров.
Она говорит в трубку:
– Я уже еду. – Она говорит: – В три часа не могу, вернее, могу, но только на полчаса. – Она говорит: – пока. – И отключается.
Она прикасается к твоей руке мягкой, гладкой перчаткой и говорит, что ты очень даже неплохо выглядишь. Интересуется, чем ты теперь занимаешься.
Да тем же самым. Массажем ног. При неплохом, кстати, списке постоянных клиентов.
Лентил закусывает губу, смотрит на тебя и говорит:
– То есть ты по-прежнему в рефлексологии?
И ты говоришь: ага. Старость, конечно, не обеспечишь, но на жизнь хватает.
Целый квартал она смотрит на тебя, не говоря ни слова. Потом спрашивает, какие у тебя планы на ближайший час. Говорит, что если ты свободна и хочешь заработать хорошие деньги, наличкой, можно устроить массаж в четыре руки ее следующему клиенту. Одну ногу – ей, одну ногу – тебе.
Ты говоришь, что ни разу не делала рефлексологию с кем-то на пару.
– Всего час работы, – говорит она, – и нам платят две тысячи долларов.
Ты: а это легально?
И Лентил говорит:
– Две тысячи. Каждой.
