наказывать газетой Льва Евгеньича, когда он был маленький, но я не хотела унижать его достоинство.
Я плакала, сидя на Муриной кровати, немножко даже подвывала:
– О-о-о! В пятнадцать лет! Что же мне теперь делать?! О-о-о! Пятнадцать лет!
Перед моим внутренним взором возникла моя дочь Мура, почему-то в лохмотьях и с младенцем на руках. Без кандидатского диплома, без диплома о высшем образовании и даже, кажется, без школьного аттестата. Это я во всем виновата! А кто же еще?! Я развелась с Денисом, и ребенок растет без отца. Был бы отец, он бы ей показал!.. На секунду перестала плакать, задумалась, – интересно, что бы такое мог показать Денис?..
Хлопнула дверь в прихожей. Мура пришла! Так, спокойно, я же психолог. Необходимо собраться и умно повести разговор.
Но как, как?! Рыдать и умолять больше так не делать? Пообещать купить белое пальто из «Манго», которое она выпрашивает с лета? Но она и так настоящий пальтовый маньяк – у нее есть пальто длинное черное в крапинку, короткое песочное, еще полудлинное розовое… К тому же белое пальто очень непрактично… Что же мне делать, что?!
– Ты чего воешь на всю квартиру? Песни поешь, что ли? И почему именно на моей Куче?
Я молча, исполненным достоинства и горечи жестом указала на зеленые упаковки в открытом ящике тумбочки.
– А что тебе не нравится? – удивилась Мура. – Хочешь, я тебе тоже дам. Мне что, жалко, что ли?
Вот это да! Я просто прийти в себя не могла! Моя дочь испорченный подросток, а я – мать-преступница! И с работы меня надо выгнать, я не имею права оказывать другим психологическую помощь…
– У тебя что, тоже комары завелись? Ты же говорила, что в твоей комнате комаров нет. Сама запихнула ребенка в одну комнату с комарами, и сама обижаешься.
Искоса рассмотрела зеленые пакетики. «Рап-тор. Новая формула». Ура-ура, действительно пластины от комаров!! Не сразу поверила своему счастью. А на вид вылитые презервативы! Такие… с фруктовым запахом.
Теперь главное – не растеряться.
– Мура! С этой минуты я ввожу новое наказание! – (звучит глуповато, как будто у нас в семье уже имеется приличный набор наказаний – не очень старое, старое и очень старое) – Я не разговариваю с тобой за беспорядок в комнате час… нет, двадцать минут. За покраденную белую рубашку я не разговариваю с тобой еще двадцать минут (все вместе сорок минут – по-моему, по-божески).
– А можно пятьдесят минут с перерывом на рекламу? Хоть сериал спокойно посмотрю. Ладно, мамочка, только не надо делать вид, что это не ты, а настоящая мать!
Я пробиралась к выходу по свежепротоптанной тропке между джинсами и свитерами, а Мура продолжала меня воспитывать.
– Все матери как матери. Посмотри на Ирку-хомяка, просто загляденье! В длинном пальто, сверху накрашенные губы, снизу каблуки. – Мурка показала руками, где у настоящих матерей верх, а где низ. – А ты! Стоишь тут в солдатских ботинках и клетчатых штанах до колен. Ты небось и в университет так ходила?
– Нет, ну не то
