разреши стаятьИм, и тревожно стих,
Чтоб последний пальчик в этой стае,
Копошащейся мягко,
Прости – их.
Упали поцелуями в мать, увязли
Губами в мертвом виске –
Тёплые, сытные ясли
В крови и молоке.
Вскинутые бедра. Иным окропиться
Не дай мне, спящая Мати,
Их подкованные копытца
Так часто – стигматы.
Весёлым движением руки –
Расплескали кожу её век –
Попытка вплавить в рваные грудца
Слепым отразившийся свет.
Иным окропиться не дай, покойно
Поздняя радость рождения – эхо,
Ведь мир, мир – это больно,
И кончим на этом теологию смеха.
Дети мои – все в крови, без оскала
Смеются, Богоматерь сама
Изрезала грудь, чтобы лукаво
Они причащали меня с ума.
Ветер ломает горячие плечи
Ливня, вырванные из суставов тучи.
«Ведь нам так легче, двоим калечным?
Милый, калечным, нам так лучше?»
«Да, милая, нам совсем безгрешно,
И даже надо не думать вовсе –
Сегодня всё кончилось хрупко и нежно.
А завтра? Кто знает, готовься.
Пьяная кровь не терпит застоя,
Отхвати же от меня кусок побогаче,
Если и завтра явишься тою,
У которой я не потребую сдачи».
Выше богов
Если бы ты легла здесь,
Какие песни смолчали бы,
Какие купола закатились
в мои зрачки,
Миром бы, у которого и утра вначале
Нет, у которого Солнце в кадилах ходит,
Разливая ладан по следу
Моих стоп.
Я пришёл бы – единственный поп
Твоей культовой лиры,
Игрок на неоконченных рифмах,
Сел бы сбоку у троп,
Ведущих в сердце твоей квартиры,
Наблюдал бы слепых поводырей,
Выходящий из твоих дверей,
И не ревновал,
Играл и играл бы в слова.
Я был бы выше богов
Тем, что здание,
На котором стоит твоя душа,
Не считал бы за оковы оков
И не разрушал,
Я пел бы его свой мотив,
Юноша –
Красиво и не спеша.
В переходах метро
В переходах метро, на подстилках калек –
Серебро и невзрачная медь,
Ну а там, наверху, наметается снег
И плевком обжигает как плеть.
Мы искали, где Бог, обходили места
Самых радостных дней на земле
Он ушёл от распятья, он спрыгнул с креста,
Чтоб, быть может, закончить в петле.
И никто не заметил его в голубом,
Или в серый он был облачён,
Может, шёл он не Господом, шёл он рабом,
Будто не был он к небу ключом.
И стояла весна в перепутье дорог,
Дорогая в своей красоте,
Продавая себя, это не был порог,
Ведь она не была на кресте.
И ходила к ней жирная,
