хотя бы бой у села Воронино. Немцы установили на колокольне пулемет, а спуск с холма полили водой, так что он превратился в каток. Они открыли по нашим бойцам ураганный огонь, но это им не помогло, – к вечеру село было освобождено. Наши солдаты шли без страха в штыковой бой, вызывали огонь на себя, танкисты в открытом бою сминали немецкую артиллерию, горели в машинах. Город и окрестности были завалены трупами, и немцы бежали без оглядки, оставляя раненых и все награбленное. Картина отступления была жуткой. Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что город, безусловно, заслуживает этого высокого воинского звания. Но не будет этого. Поэтому бесплодны все попытки обращения за помощью к нашей администрации. Поверьте мне, власть наша бегает быстро только тогда, когда видит приз в конце тоннеля.
– Светлана Викторовна, что же вы предлагаете нам сделать по существу вопроса? – спросил Виктор Петрович.
– Надо добиться установления на доме Марцелова мемориальной доски. Как только это произойдет, мэр уже не сможет игнорировать проблему капитального ремонта. Ну, а если и этого не произойдет, – Светлана Викторовна развела руками, – тогда только на Меркель и придется полагаться. Нам нечего стыдиться, это ложный стыд. И забудьте о морали и принципах человеколюбия при общении с администрацией.
Гости разошлись к четырем часам, когда на улице уже стало темнеть. Марк знал, что добираться до города Светлане Викторовне придется на перекладных, на двух маршрутках, и предложил ей ехать на его машине. Она согласилась, и он с радостью завел свой старенький «форд». С осторожностью он пробирался по разбитой вдребезги грунтовке, кое-где в колдобинах присыпанной битым кирпичом, и сначала оба они молча смотрели на пейзажи за окном. Но виды заросших полей и брошенных ферм навевали тоску, и Марк, видевший, как молча грустила его спутница, спросил:
– Что у вас нового в редакции? Я недавно прочитал передовицу Шитова и чуть со смеха не помер. Он предложил горожанам пить пиво «Стекловское». Это, мол, отобразит патриотические настроения граждан.
– Да, точно! – оживилась Светлана Викторовна. – Какой-то шутник прислал нам письмо с критикой. Знаете, что написал? «Моя моча лучше», – пошутил. Мол, ваш корреспондент на почве импортозамещения совсем рехнулся. Честно говоря, я с ним согласна.
Они начали рассказывать друг другу анекдоты из городской жизни. Сумрак за окнами сгущался. За разговорами они не заметили, как подъехали к городской окраине. Марк с сожалением думал, что через десять минут он расстанется с женщиной, которая вот уже два года занимает все его мысли. С другой стороны, было невыносимо осознавать, что его придуманный мир может быть разрушен, что любая неосторожность может выдать его, и оттого ему становилось еще тяжелее, – хотя он ненавидел саму мысль о том, что его внутренняя жизнь теперь окончательно зависит от этой женщины. Как бесконечно глупа его судьба, как зависим он от собственных,
