благодаря благоприятным социальным и климатическими факторам – население в присоединенных новгородских землях увеличилось в полтора раза и достигло 1,2 млн человек. В наиболее густонаселенных Шелонской и Бежецкой пятинах прирост составил до сорока процентов.
Рост населения в центральных областях Московского государства был еще больше. Хотя переписи там не производились, сохранившиеся документы показывают, что количество дворов увеличилось в 2–3 раза.
Общее население Московской Руси, составлявшее в 1480 около 2,1 млн. человек, к середине XVI века увеличилось, по оценкам С. М. Середонина, до 7–8 млн. (даже с учетом территориального расширения, темпы прироста очень велики).
Однако соответственно росту населения происходило уменьшение средних размеров крестьянских наделов. Нормой крестьянского надела в начале XVI века было пять десятин, в середине века чаще встречаются наделы в две с половиной, три и четыре десятины. Для новгородских пятин и псковских земель крестьянская запашка на двор сокращается в три раза. И это означает нехватку продовольствия, недопотребление.
В 1520 году зафиксирован первый в XVI столетии скачок цен на хлеб и далее рост цен происходит беспрерывно. Крестьяне начинают уходить в города, в расчете на занятость в торговле и ремеслах, это ведет к уменьшению подденой платы в ремеслах.
На северо-западе Руси начинается сокращение численности населения. В 1522 в Пскове «много дворов вымерло и стояли пусты», в скудельницах захоронено 11,5 тыс. человек. В 1527 в Новгороде «… мор зело страшен».[7] К 1540 в Вотской пятине население уменьшилось на 40 %, а в Деревской на 17 %, по сравнению с 1500 г. Во времена великого князя Василия III сюда четыре раза приходит чума – а эпидемии практически всегда связаны с недоеданием.[8]
Первый раз летописи фиксируют голод в центральных районах в 1526: «глад велик зело, множество людей маломощных з голоду мерло». Далее голодные годы начинают повторятся регулярно. «Если в начале XVI века на периферии старых владений еще есть резерв годных к освоению земель, то к середине XVI века он полностью исчерпывается, как например, во владениях Троице-Сергиева монастыря близ Углича».[9]
Исследования С. А. Нефедова (опиравшегося на теорию демографических циклов в условиях ограниченности ресурсов Р. Пирла) показали, что резервы экономического роста Московского государства были израсходованы в первой трети XVI века.
В доиндустриальных обществах, когда ресурс свободных и удобных пахотных земель исчерпан, растущее население приступает к обработке менее продуктивных земель. Начинается борьба за землю. Она становится более ценным ресурсом для элиты, которая стремится закрепить ее в собственность, растут подати и задолженности сельских труженников перед землевладельцами, уровень потребления падает, растет смертность.
Нехватка свободных земель для новой пашни определялась и замедлением
Борисенков Е. П., Пасецкий В. М. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М.: Мысль, 1988, с.309.
Аграрная история Северо-Запада России XVI века. Север. Псков. Общие итоги развития Северо-Запада. Л. 1978, с. 178.
Ивина Л. И. Внутреннее освоение земель в России в XVI в. Л., 1985. с. 233.
