в её жизни? Конечно, общежитие Малой Медведицы, в котором она так счастливо живёт последние два года!
Как остров покоя средь бури тревожной,
Твоё общежитие, дом твой надёжный.
Пайпер снова остановилась и задумалась.
А сны твои – тайны твоих озарений…
(Пайпер всей душой верила, что все важнейшие истины раскрываются в снах).
В гармонии мыслей и стихотворений.
Пайпер и сама понимала, что это не лучшее из её произведений, но время было позднее, и она устала. Пайпер вообще считала, что лучшее время – то, которое проводишь во сне, когда разум и тело обретают покой и гармонию. Конечно, она сегодня успела, по обыкновению, вздремнуть после обеда, но иногда такого отдыха оказывалось недостаточно.
Пайпер сосредоточилась на ярких светильниках в комнате, и через мгновение белый свет потускнел и приобрёл мягкий зеленоватый оттенок, умиротворяющий и обеспечивающий наилучший отдых. В общежитии Пайпер делила комнату с Вегой, но принадлежащая каждой из девочек половина общей спальни отвечала их привычкам и складу личности.
Пайпер знала, что Вега тоже готовится ко сну, но ей нравилось чувствовать себя уединённо в своём уютном тихом уголке, отделённом и от соседки, и от деятельной суеты Академии. Всё здесь было мягким, текучим, плавным… ни одного острого угла, ни одной прямой линии.
Кровать Пайпер была круглой, как и добрая дюжина (а то и не одна) мягких подушек. Круглым был пушистый прикроватный коврик и лёгкое, как пёрышко, стёганое одеяло. Даже её комнатные цветы росли в приятных на вид круглых горшках, а их мягкий усыпляющий аромат дарил ей отдых и освежающий покой.
– Спокойной ночи, сладких снов, тревоги прочь, покой готов! – пожелала ей Вега.
– Звёздных снов, – сонно пробормотала в ответ Пайпер, слушая, как Вега деловито открывает и закрывает шкафы и ящики, заботливо раскладывая вещи и голо-книги в безупречном порядке. Пайпер понимала, что у каждой из них свои вечерние ритуалы, и восхищалась умением Веги поддерживать чистоту на своей половине. Для каждой вещи у неё находилось место, и порядок получался удобным и опрятным.
Дотянувшись рукой до пола, Пайпер схватила ещё одну подушку – с бирюзовыми кисточками и приятным рисунком из голубых и зелёных завитков – и сунула её себе под голову. Только тут она с удивлением спохватилась, что так и осталась в своей дневной одежде: длинном платье без рукавов, сшитом из блестящего шёлка лучепряда. Впрочем, оно вполне могло бы сойти за ночную рубашку: одеяния Пайпер, предназначенные «на выход», мало чем отличались от тех, в которых она ложилась спать. Однако Пайпер твёрдо верила в тесную связь между состоянием тела и духа, а значит, не сомневалась, что перемена одежды поможет настроить мысли на новый лад.
Поднявшись, Пайпер переоделась в атласную ночную рубашку с длинным рядом пуговиц – мягких, как светящийся мох. Затем побрызгала вокруг эссенцией
