сказать – душеприказчику.
– В какой-то степени так. Простите! У меня важное дело. Разрешите откланяться?
– Откланяйтесь! Хотя, постойте. Какого числа Анатолий передал вам конверт?
– Он просил отвезти его вам первого сентября. Вы приехали сами, моя миссия выполнена. В данном деле. Тороплюсь. Наталья, хочу добавить – вы всегда можете на меня рассчитывать.
– Это тоже его поручение?
– И мое желание. – склонил слегка голову и удалился.
Наталья взяла конверт. На нем лишь ее имя. Увесистый, что подсказало – не маленькая прощальная записка. Поискала глазами, чем вскрыть, но передумала, поехала домой.
****
Наталья не была из робкого десятка, но за последние дни ей все труднее давалось любое решение, а начать действовать – тем более. Так было и в этот раз. Рвение, с которым она хотела прочесть послание мужа, с каждым метром приближения к дому, гасло. Оказавшись же в родных стенах, пока еще родных, она и вовсе положила конверт на кровать и поглядывала на него, занимаясь привычными делами. Переоделась, вымыла руки, задумалась глядя на письмо, сняла макияж, не упуская конверт из вида, затем спустилась на первый этаж, выпила воды, взяла пару кусков сыра и медленно пошла наверх. Села на кровать, покрутила конверт, даже поцарапала уголок ногтем. Вздохнула и пошла в кабинет мужа. Тут все говорило о долгом отсутствии хозяина – все на своих местах, слегка покрылось пылью. Нет, убирала помощница тщательно, однако стол не трогала, муж запретил. Он не наведался даже сегодня, пока ее не было. Кольнуло сердце. Наталья не приняла это как знак к тревоге, она восприняла это как обиду.
– Да, я обижена! – заявила она сама себе: – Имею право. Десять лет ни одной ссоры. Нет, я оскорблена. Он предал меня, предал.
Наконец она взяла нож для бумаг и вскрыла конверт. Вытряхнула содержимое на стол. Три гербовые бумаги начинались одинаково: «Дарственная…» Пробежав по ним беглым взглядом, она даже не стала углубляться в содержание. Еще одна гласила – «Доверенность». На что, Наталья так же не спешила узнать. Она удержала свой взгляд на сложенном, тонком листе, белом, что называется, совершенно. Именно он таил все разгадки. Медленно провела по нему рукой, погладила пальцами, взяла в руку и понюхала. Слеза повисла, а в горле собрался ком, готовый вырваться криком. Еще Наталья прочувствовала, как некогда сильная, безудержная, первая любовь, которая оказалась любовью к мужу, наполняется обидой и пробуждает ненависть. Выбежала. Перепрыгивая ступени, добралась на кухню и пила воду из бутылки, обливаясь. Схватила полотенце, терла грудь до покраснения.
– Это невыносимо! Надо прочесть и покончить с этим. Будет хуже, если завтра приедут выселять, а я не готова. Почему выселять? Да потому, что его юрист так сказал! Он должен был приехать первого, то есть – сегодня! Значит, завтра должна начаться новая жизнь. Новая. – повторила она идя вверх.
В доме было сумрачно. Вечерело. В сентябре темнеет раньше, да и деревья уже не радуют тенью в знойный день, а забирают зарево заката. Не включая света, подошла к столу, взяла
