и, продолжая пить чай, подходит к окну, за которым уже кипит жизнь. Магазины открылись, машины замелькали чаще, прохожие засновали туда-сюда – кипела жизнь обычного города, нормального и мирного. И это ощущение мира раздражает. Хочется бросить стакан вместе с подстаканником прямо в окно, разбив стекло, и закричать. Закричать так громко, насколько получится, потому что всё неправильно, потому что всё это – фальшь. Почему, если одному паршиво, то весь мир должен утопать в безмятежности?! Чёрт всё подери.
Сердце замирает.
Люциан устремляется к зеркалу и начинает судорожно осматривать своё тело. Сначала – спереди, затем – сзади. Даже по бокам, чтобы увидеть синяки на бёдрах, уже почти исчезнувшие. Грудь исполосована нитями шрамов. Шея – следами зубов и излишне усердных поцелуев. Спина – следами от жёсткого и горького кнута.
«А может, не было ничего? Может, правда, приснилось?» – убито вопрошает демон, но потом судорожно прокручивает воспоминания в голове. «Нет. Всё было. Я помню это отчётливо… Что ж, в любом случае мы встретимся. Он же мой начальник…»
Всё выглядит реалистичнее, когда идешь по коридору демонического генштаба, приветствуя коллег по службе. Тогда ощущаешь, как шрамы ноют. Вспоминаешь, сколько здесь произошло, но голова бездействует, не желая усваивать логические цепочки и осмыслять реальность. Витражные окна сменяют друг друга по мере приближения Люциана к кабинету начальника.
Люциан никогда не думал, что впредь сам пойдёт искать Молоха. Сам снова захочет себе проблем. Генерал мог не появляться там целыми днями, если считал нужным показать характер. Или же, наоборот, вломиться, если вдруг у него было игривое настроение. Моргенштерн никогда не задумывался, на месте главком или нет – это не имело значения. Он по определению должен был там быть. Принять его, выслушать, поставить печать или фингал.
Да и, чёрт возьми, Молох никогда не исчезал. Даже командировки случались очень редко. И он приходил всегда сам… Заключал в капкан объятий.
На двери кабинета не было таблички, потому что она исчерпала свою значимость. Все знали, что со времен падения Люцифера здесь заседает сам Главнокомандующий. Единственный и бессменный. Тот, кто на протяжении тысячелетий контролировал всё происходящее в армии. Он неизменно присутствовал на месте, отдавая указания главному секретарю.
Если же Молоха на месте не было, то тому была объективная причина. Могли произойти проблемы в архивах, казармах или ещё чёрт знает где. Но для такого ситуация должна была быть неотложной.
Люциан постучался и схватил папку с ближайшего стола, даже не зная, что в ней. Всё для того, чтобы придать себе деловой вид. Никогда Моргенштерн не ощущал в себе прежде такого волнения. Никогда и ни за кем генерал не бегал. Теперь, когда настал его черёд, Люциан понял, что уверен в себе не так, как раньше. Самой же страшной мыслью было то, что это, возможно, конец. Неужели всё вот так просто прекратится? Внезапно, как и началось. Неужели генерал терпел унижение и боль только
