сотни километров, плутать по руинам можно было неделями.
Удаляясь от площади, я наконец-то заметил то, что искал. Более-менее целую «свечку» многоэтажки, самую высокую в группе полуразрушенных зданий. С нее должен открываться прекрасный вид на город. Возможно, я увижу его пределы или найду какие-то ориентиры для дальнейшего движения. На вид она казалась достаточно близкой, но мне пришлось изрядно поплутать в лабиринте разрушенных улиц, отыскивая путь.
Приходилось держаться настороже, памятуя об увиденной живности. Новое зрение работало прекрасно, фиксируя малейшее движение в руинах, отмечая скользящие в скелетах зданий силуэты. Там копошились уже виденные мелкие твари, похожие на мокриц, увеличенных в десятки раз. Мой интерфейс обвел их светло-серой рамочкой и обозначил как “изоподов”. Цветовая гамма фреймов разделяла встреченных мною существ по рангу опасности: рух был золотым, сколопендра и хищное растение – алыми, птар – синим, а полуметровые “серые” изоподы, видимо, занимали самый низ местной пищевой цепочки. Они не пытались атаковать, наоборот, поспешно убирались подальше, когда я оказывался рядом.
Уцелевшая многоэтажка в прошлом наверняка была чем-то вроде большого гостиничного комплекса. Как оказалось, приглянулась она не только мне. Когда-то здесь было нечто вроде центра эвакуации или очага сопротивления: подходы были перекрыты противотанковыми ежами и вполне основательными баррикадами, кое-где виднелись амбразуры огневых точек. В громадном проломе застыл шестилапый силуэт полностью выгоревшего “Тарантула”, от которого сохранился лишь остов ходильных конечностей, ставший гигантской клумбой псевдо-растений.
Над разрушенной пастью входа, выглядевшего так, будто там разорвалась бомба, сохранился покосившийся огромный плакат, испещренный алыми трафаретными иероглифами. Вообще, город, судя по множеству деталей, говорил на неизвестном мне языке. Хотя в целом урбанистический пейзаж, ржавые автомобили и конструкции казались привычными и знакомыми.
Я вошел в темный холл и начал искать путь наверх. Здание не отличалось от уже посещенных мною развалин: черные лужи, кучи мусора, обвалившаяся со стен штукатурка, заросли плесени и сталагмиты грибов, копошащиеся в темных углах огромные мокрицы.
На верхних этажах когда-то было нечто вроде укрепленного штаба: сохранились следы мебели, мест приготовления пищи на открытом огне, остатки оборудованных огневых позиций. От кого они здесь оборонялись? По пути я нашел несколько фрагментов человеческих костяков и множество бесполезного древнего хлама, который моя система тут же безжалостно помечала «испорчено, ремонту не подлежит». Даже оружие давно превратилось в монолитные ржавые слитки металла, не говоря обо всем остальном.
На одном из балконов я нашел нечто, заставившее остановиться. У стены, превращенной в амбразуру, белело обнаженное тело.
Человеческий торс с головой. Вернее, неотличимый от человеческого, потому что в районе поясницы он оканчивался гроздью
