Почему родным не сказать? Что он там несет про ранние признаки шизофрении?..»
Нет, Лия как решила один раз, что не станет грузить стариков своими проблемами, так и не отступала от своего решения. Это были ее мучительные кошмары. Им все это знать не надо. Она достаточно доставила хлопот: чего только стоили те полгода реабилитации после травмы. Сложный перелом, штифт… И это, и даже автокатастрофу, унесшую жизнь родителей вместе с ее мечтами о балетном будущем, Лия готова была пережить. Но каждую ночь снова и снова слышать визг тормозов, видеть искореженные тела и машины…
Нет, сама она с этим справиться не могла. Упаковала себя, перевязала красной ленточкой – и вручила доктору Фомину. Лечите, колите, укладывайте в хвойные ванны. Что хотите, только пусть это прекратится и пусть бабушка с дедушкой не видят ее такой. Избавить их от обузы казалось единственным правильным и взрослым решением.
Лия накинула толстовку и сбежала вниз по лестнице.
– Опять раздетая? – Бабушка вместо приветствия сухо поджала губы. – Ноги голые. Вот куда эта срамота! Я тебе лосины теплые передавала – где они? Шрамы эти светить… Люди скажут, что тебя дома покалечили…
– А я им сама всем так и говорю. И доктору Фомину. На каждом приеме. – Лия чмокнула холодную бабушкину щеку. Так привыкла наблюдать за зимой только из окна, что странно было ощутить ее холод губами. – Дед, ты как?
Дед тоже напрягся, но не оттого, что не увидел лосин. Старался не разрыдаться. Ох уж эта дедова сентиментальность…
– Да ладно тебе. – Лия повисла у него шее, прижалась к колючему и влажноватому от мокрого снега пальто. – Все ж нормально.
Он стиснул ее в объятиях, содрогаясь от полукашля-полурыдания. Пахнуло табачным дымом. Опять закурил. Небось прячется от бабушки в гараже, дымит, а потом трет руки керосином, чтобы перебить запах…
– Лиш, поехали домой, а? – шептал он. – Ну хватит уже. Ну доказала, что хотела. Поехали, а?
– Что ты там ее уговариваешь? – Бабушка деловито хмыкнула. – Взрослая она, куда деваться. Совершеннолетняя уже. Хочется человеку себе болезней выдумать? Хочется ничего не делать и в больничный потолок плевать? Пусть.
– Ба… – Радость от встречи осыпалась мелкой пылью. – Не надо…
– Да нет, ты делай что хочешь. Тебе же на других наплевать? Внимания тебе мало, наверное, было, да? Давай насобирай диагнозов. Шизофрения там, депрессия. Пусть пишут, не стесняются. Только вечно они тебя тут на казенных харчах не продержат. Опомнишься, но поздно! Ни образования, ни работы. И клеймо на всю жизнь.
– Ба, нет ничего такого…
– А я вот знаешь что? Я пойду к врачу твоему, и пусть он мне все скажет. Как есть. Чего он тебя тут держит. Может, тебе просто отдохнуть надо? Хотя непонятно, где ты так устала. Мы вон с дедом по сорок лет на двух работах – и ничего. Но ты отдыхай.
– Иди. – Лия равнодушно кивнула на дверь, и Валентина Михайловна слегка опешила от неожиданности. – Ну,
