с копчеными! – проворчал Гололоб.– Нехай бегут!
– А что это за ними тащится? – спросил Сергей.
Машег тоже прищурился…
– Полоняника волокут! – заявил он уверенно.
– А ну-ка…
Духарев пихнул каблуками лошадь и поскакал вниз по склону. Машег тут же его обогнал, полетел впереди, все более увеличивая разрыв. Конь у него был лучше Серегиного, да и наездником хузарин тоже был лучше, чем Духарев, лишь несколько лет назад впервые севший в седло.
Гололоб поравнялся с командиром, но гнать сломя голову не стал. Скорее шакал волка загрызет, чем Машег не управится с двумя печенегами.
Степняки заметили погоню. Тот, который волочил пленника, моментально перерезал веревку, и оба печенега припустили галопом. Хузарин тоже наддал.
– Машег! – взревел Духарев.– Брось их!
Хузарин услышал, придержал коня. Но скорее всего, не от дисциплинированности, а просто потому, что решил поберечь силы.
Пленник печенегов лежал, неловко подобрав под себя связанные руки и уткнувшись лицом в землю. Смуглая спина изодрана и посечена травой, длинные черные с проседью волосы спутаны и подпалены.
Варяги спешились.
Гололоб неделикатно, носком сапога, поддел лежащего и перевернул на бок. Тот застонал, попытался открыть глаза, но не смог. Лицо его выглядело так, словно над ним минут десять работал боксер-профессионал.
– На булгарина похож,– авторитетно заявил Гололоб.
Духарев хмыкнул. Больше всего бедолага был похож на сырую отбивную.
– Парс! – возразил Машег, разогнул пальцы связанного и показал у него на ладони красное пятно: то ли краску, то ли татуировку.
– Добить, командир? – деловито осведомился Гололоб.
– Уверен, что мы для этого его у печенегов отбивали? – иронически осведомился Духарев.
Гололоб пожал плечами.
– Дак он же не из наших! – сказал он с полной уверенностью, что это достаточный довод, чтобы прикончить пленника.– Да и не отбивали мы его…
Пленник зашевелился.
Серега молча отстегнул фляжку и поднес к губам связанного.
Тот присосался к горлышку, как теленок к вымени. Разом выдул половину. Вздохнул, снова попытался разлепить веки, не смог.
– Благодарю тебя, добрый человек,– прошептал он по-славянски.
– Мы – варяги,– сказал ему Духарев.– Мы тебя не бросим, не бойся!
Гололоб хмыкнул. Машег пробормотал что-то по поводу мягкосердых почитателей Христа.
Поступок командира оба не одобрили. Их гуманизм в отношении чужаков не распространялся дальше «прибить, чтоб не мучился». И это было правильно. По местным традициям. А Сереге вдруг очень захотелось помочь незнакомому бедолаге. Может, потому, что он еще не изжил до конца старую мораль, может, потому, что Духареву просто надоело убивать. Захотелось, наоборот, подарить кому-то жизнь. Не из христианского человеколюбия. Просто так.
Кривой
