style="font-size:15px;"> Марина честно перечислила ОРЗ и ветрянку, вспомнила несколько неприятных падений и часто задышала, когда доктор уточнил:
– Что из этого повлияло на вашу детородную функцию?
Она не знала, как объяснить. Она родилась с искривлением бедренных суставов. Неопытная мать пропустила мимо ушей все, что говорили в роддоме, не поехала на обследование в месяц, а спохватилась только тогда, когда малышке исполнилось почти полтора года и та не смогла ходить. Конечно, ортопеды схватились за голову, и, конечно, девочку протащили по всем возможным лечебным учреждениям. Потом уговорили мать дать согласие на операцию, которая вернула подвижность суставам. Но в процессе лечения и реабилитации ей сделали очень много рентгенов. Не было тогда в глухой провинции такого удобного и красивого аппаратика под названием УЗИ.
Позже врачи сообщили о возможных последствиях облучения, но, опять же, как-то вскользь. Мама, успокоенная успешной операцией, пропустила мимо ушей рекомендации врачей наблюдать за развитием девочки, хотя тогда уже было доказано, что радиация опасна именно для растущего организма. Когда месячные не пришли ни в четырнадцать, ни в пятнадцать, ни в шестнадцать, мать нехотя отвела дочку в ближайшую женскую консультацию. Врач сначала решила, что девочку привели на аборт, но, пролистав карту, покачала головой и отправила на первое в жизни Марины УЗИ.
Результаты были неутешительны: недоразвитая матка, скукоженное нечто вместо яичников, вердикт – первичное бесплодие и жесткие слова усталой докторши о том, что это еще не самый плохой результат:
– Радуйтесь, что не рак и не перерождение органов. У некоторых, после такого, усы расти начинали и кадык.
– Значит, у меня никогда не будет внуков? – хлопала глазами мама.
Марина тогда сжалась в комочек, еще не очень понимая слова врача, но уже чувствуя их грозную силу.
– У вас один ребенок? – уточнила врач. – Значит, не будет.
Вот тогда мама Марины возрыдала. Только признавать свою вину не захотела. Поэтому с того дня она постоянно напоминала дочери, что «единственное дитя, в которое она вложила всю душу и финансовые средства, не оправдало ее надежд». Надо ли удивляться, что, едва окончив школу, Марина сбежала в институтскую общагу, да и после старалась как можно реже видеться с матерью?
Как все это изложить лекарю, живущему едва ли не в средневековье?
– Я болела в детстве, ноги не ходили. Меня вылечили, но лекарство имело побочный эффект, – кое-как сформулировала девушка.
– Ясно, – лекарь задумался и предложил: – Пройдите за ширму, лягте на кушетку и распахните халат. Лежите спокойно. Я попробую выяснить, что с вами.
Марина молча подчинилась, дрожа, словно вновь очутилась в консультации под неласковым взглядом пожилой докторши. Мужчина зашел за ширму через минуту, вытер влажные руки чистым полотенцем и… начал прощупывать живот девушки через сорочку. Давил довольно сильно, но аккуратно, Марина даже ощутила,
