что умираю. Я не хочу умирать. Мне страшно…
– Ты достаточно пожил, старый пердун! – проворчал мой отец.
Старик ошалело вытаращился на нас. Лифт остановился, но двери не открывались. И тут я заметил лифтера, он сидел в углу на маленьком стульчике. Это был карлик, одетый в ярко-красную униформу и такого же цвета фуражку.
Карлик тоже смотрел на отца.
– Сэр, – наконец сказал он, – вы отвратительное мурло!
– Ты, огрызок, – зашипел мой отец, – открывай свою ебаную дверь, или я сделаю это твоей жопой.
Дверь распахнулась, и мы устремились к выходу. На мне оставался больничный халат, а моя одежда лежала в пакете, что болтался у отца в руке. Мы выскочили во двор. Ветер откинул полу халата, и я увидел свои ободранные колени, они не были забинтованы, лишь смазаны йодом. Отец почти бежал.
– Когда они поймают этого ублюдка, – твердил он, – я разорю его. Я выкачаю из него все до последнего пенни! Он будет содержать меня всю оставшуюся жизнь! Меня тошнит от этого молоковоза! Меня воротит от этого молокозавода! «Золотое государство молокопродуктов!» «Золотое государство», поцелуй мою волосатую жопу! Мы уедем на острова в южных морях. Мы будем кушать кокосы и ананасы!
Добежав до нашего автомобиля, отец водрузил меня на переднее сиденье, сел за руль и запустил двигатель.
– Я ненавижу алкашей! Мой отец был пропойца! Мои братья пьют! Все алкаши – слизняки! Они трусы! Алкаши, которые сбивают детей и удирают, должны гнить в тюрьме всю оставшуюся жизнь!
Пока мы ехали домой, он продолжал свой монолог.
– Ты знаешь, что на островах аборигены живут в травяных хижинах? Они встают рано утром, и еда уже у них под ногами, она падает с деревьев. Они просто ходят, собирают, что пожелают, и едят – кокосы, ананасы, апельсины. Аборигены думают, что белые люди – боги! Они ловят рыбу, охотятся на кабанов, их девушки танцуют и носят юбки из листьев. Они ласкают своих мужчин, поглаживая их за ушами. О, «Золотое государство» молокопродуктов, целуй мою волосатую жопу!
Но мечте моего отца не суждено было сбыться. Полиция поймала человека, который сбил меня, и посадила за решетку. У него была жена, трое детей и не было работы. Он был нищим алкашом. Некоторое время он пробыл в заключении, но мой отец отказался выставить против него обвинение.
– Нельзя из репки выжать кровь! – так он объяснил свой отказ.
15
Отец всегда гонял дворовых ребят из нашего дома. Я уже говорил, что никогда ни с кем не играл. Но я все же гулял по улице и, так или иначе, виделся с ними.
– Эй, ты, Хренли! – орали они мне. – Почему не сваливаешь в свою Германию?
Откуда они разузнали, где я родился? Самое паршивое заключалось в том, что эти парни были примерно моего возраста. Все они жили в одном квартале и ходили в одну католическую школу. Это были крепкие ребята, часами они играли в футбол, и почти каждый день между ними происходили кулачные бои. Возглавляла шайку четверка – Чак, Эдди, Джин и Фрэнк.
– Эй ты, Хренли, вали к своей немчуре!
Они меня отвергали.
Потом
