style="font-size:15px;"> – Пизду.
– Пизду? Где?
– Да вон же она! Смотри сюда, – и он показал мне.
Там наверху сидела женщина, подол ее юбки задрался, трусов на ней не было, и через щель между досками можно было видеть ее влагалище.
– Теперь видишь?
– Ага, вижу, – опередил меня Фрэнк, – волосатая.
– Все правильно, – улыбнулся Марти, – а теперь, ребята, мотайте отсюда и держите языки за зубами.
– Ну, можно нам еще посмотреть? – заканючил Фрэнк. – Мы просто посмотрим еще разок, и все.
– Ладно, но только недолго.
Мы стояли, задрав головы, и смотрели на волосатое чудо.
– Я вижу ее, – сказал я.
– Да, настоящая пизда, – отозвался Фрэнк.
– Точно, самая настоящая, – вторил я.
– Ага, – подтвердил парень, который позволил нам подойти, – самая что ни есть натуральная.
– Я ее на всю жизнь запомню, – заявил я.
– Ну все, ребята, хватит, вам пора уходить, – обломал Марти.
– Зачем? – не отступал Фрэнк. – Почему мы не можем смотреть с вами?
– Потому что, – ответил парень, – я кое-что хочу сделать. Давайте, проваливайте!
Мы пошли прочь.
– Интересно, что он собирается сделать? – спросил я.
– Не знаю, – ответил Фрэнк, – может, хочет запустить в нее камнем.
Мы вылезли из-под трибуны и осмотрелись – нет ли поблизости Дэниела. Его нигде не было.
– Наверное, он ушел, – предположил я.
– Да, такой мудак, как он, не может любить аэропланы, – заверил Фрэнк.
Мы забрались на трибуну и стали ожидать начала представления. Я искал взглядом ту женщину.
– Интересно, которая из них? – спросил я Фрэнка.
– Бесполезно, – отмахнулся Фрэнк, – отсюда ты ее никогда не узнаешь.
И вот шоу началось. Летчик на «фоккере» исполнял фигуры высшего пилотажа. Это было здорово. Он делал мертвую петлю, крутил бочку, опрокидывался в отвесное пике, проносился над самой землей, выполнял переворот Иммельмана. Но самый эффектный его трюк заключался в следующем: две красные косынки закрепляли на шестах, примерно в шести футах от земли. «Фоккер» снижался, заваливаясь на одно крыло, на конце которого был приделан крюк. Этим крюком он сдирал с шеста косынку, затем разворачивался, заваливался на другое крыло и вторым крюком срывал другую косынку.
Потом аэропланы делали на небе надписи – это казалось скучным. Гонки на воздушных шарах вообще были глупыми. Но вот наконец они показали что-то стоящее – гонки на низкой высоте по периметру, заданному четырьмя столбами. Аэропланы должны были двенадцать раз облететь этот прямоугольник. Если пилот подымался выше столбов, его тут же дисквалифицировали. Гоночные самолеты стояли на земле и разогревали двигатели. Все они были разной конструкции. У одного был тонкий длинный фюзеляж и маленькие крылья, другой, наоборот, – толстый и круглый, почти как футбольный мяч, а у третьего совсем не было фюзеляжа
