в руках.
– Он выигрывает и просаживает сотни тысяч, – сказал Джон. – И вспоминает о том, что он актер, только когда проигрывается в пух.
– Резонно, – заметил я.
– Кстати, – продолжил Джон, – я разговаривал с продюсером Гарольдом Фезантом, и он очень заинтересовался твоим сценарием. Готов войти в дело.
– Гарольд Фезант! – воскликнула Сара. – Я о нем слышала. Он ведь один из тузов в этом бизнесе.
– Правильно, – подтвердил Джон.
– Но ведь никакого сценария еще нет, – напомнил я.
– Чепуха. Он тебя знает. И готов с нами работать.
– Что-то не верится.
– У него нюх, он зря денежки не вложит. Джон опять отправился за новой бутылкой.
– Может, тебе все-таки написать этот сценарий? – шепнула Сара.
– Ты что, забыла, до чего это довело Скотта Фицджеральда?
– Ты же не Фицджеральд.
– Слава богу, нет. Но тебе известно, что он из-за этих сценариев бросил пить? И это его доконало.
Франсуа по-прежнему торчал у рулетки. Вошел Джон с очередной бутылкой.
– Разопьем еще одну и вперед.
– Лады, – сказал я.
– Эй, Франсуа, ты с нами? – спросил Джон.
– Ах, нет, простите бога ради, мне тут кое в чем надо разобраться…
Проекционная была очень славненькая. Перед входом разместился бар с длинной стойкой, за которой стоял бармен. Механик уже сидел в будке. Денни Сервер отсутствовал.
К стойке приклеились человек семь-восемь. Черт знает кто такие. Я взял водки, а Сара пила что-то то ли малиновое, то ли серое, то ли серо-буро-малиновое. Джон помогал механику заправить фильм. Я заметил, что один парень на табурете с краю нахально на меня пялится. Причем упорно.
– А вы кто такой? – спросил я.
Он помолчал, отхлебнул своего пойла и ответил:
– Я прямо сгораю со стыда, произнося это слово, но… я, видите ли, режиссер.
Так я познакомился со знаменитым немецким режиссером Веннером Зергогом. Он был слегка шизанутый, как говорится, сдвинутый по фазе и обожал вытворять черт-те что со своей жизнью, да и с чужими тоже.
– Могли бы найти занятие получше, – сказал я. Тут появился Джон.
– Пошли, начинаем.
Мы с Сарой вошли в проекционную. Кое-кто из бара потянулся за нами, в том числе Веннер и его подружка. Мы уселись, и Джон сказал:
– Там в баре сидел Веннер Зергог. На прошлой неделе они с женой устроили перестрелку, целили друг в друга, пока пушки не разрядили, но не попали.
– Надеюсь, в кино он удачливее.
– О да.
Свет погас, и экран заполнил «Зверь смеющийся».
Лидо Мамин был масштабным человеком и в физическом плане, и в плане амбиций, а его страна – маленькой и бедной. Зато с большими странами он играл на обе руки, продавая и перепродавая любой товар – от валюты до оружия. В глубине души ему хотелось ни много ни мало, как править миром. Этот чертов
