спеши. – Кейт смотрела, как Джесси отстегнула тяжелый пистолет, висевший у бедра, и привычным движением положила его на кровать, после чего сняла кожаные чапсы[4], надетые поверх штанов. – Вот это и есть шестизарядник?
Джесси посмотрела на девушку, держа одну ногу навесу, чтобы стащить сапог.
– Почти у всех револьверов сейчас по шесть патронов в барабане. Они отличаются калибром пуль. У меня кольт 45-го калибра. Им пользуется вся армия. Этот пистолет еще называют «миротворцем», но я подозреваю, что это шутка такая.
– О, ясно, – сказала Кейт, заметив сарказм в голосе Джесси, когда она упомянула армию. – Я так понимаю, солдат ты не жалуешь.
– Даже не могу сказать, нравятся они мне или нет. Просто мне немного действует на нервы, когда правительство посылает солдат, а те не имеют никакого представления ни о том, куда их отправили, ни о том, что за люди здесь живут, какие у них традиции, а потом еще бьют себя кулаком в грудь и заявляют, что они – прямо закон и порядок.
– Они беспокоят тебя на ранчо? – спросила Кейт. Девушке действительно стало любопытно. Ей никогда не приходило в голову, что люди вроде Джесси, чьи семьи упорным трудом, а зачастую и большой ценой, отвоевали себе жизненное пространство в этом негостеприимном краю, могли испытывать неприязнь к представителям центральной власти, находившейся от них за тридевять земель.
– Порой они утащат какую-нибудь корову, – призналась Джесси. – Я бы им сама с удовольствием дала что-нибудь из провизии, но они, похоже, не считают, что вообще-то нужно спрашивать разрешения.
– Наверное, они даже не задумываются об этом, – предположила Кейт. Ей стало обидно за Джесси.
– Мне кажется, мы здесь многое делаем не так, как на Востоке.
– Ты когда-нибудь была на Востоке? – Кейт развернула стул от окна, не найдя на улице ничего такого, что могло бы заинтересовать ее сильнее, чем Джесси Форбс.
Джесси налила в таз воды и начала свой рассказ.
– Отец говорил, что мама хотела, чтобы я выучилась. – Джесси умыла лицо, потом окунула голову в воду и вслепую потянулась за полотенцем. Вытерев лицо, она продолжила: – Мне очень этого не хотелось, но я должна была уехать, когда мне исполнилось бы семнадцать лет. Отец был непреклонен.
– Но ты не уехала? – с интересом спросила Кейт.
Джесси слегка напряглась. Она открыла лежавшую на кровати седельную сумку. Вытащила оттуда чистые, хотя и полинявшие штаны из джинсовой ткани и рубашку с вышивкой.
– За месяц до того, как я должна была уехать, отец погиб, его затоптали лошади, – тихо сказала Джесси. – Мне пришлось остаться и вести дела на ранчо.
– О, мне так жаль, Джесси. – Услышав в голосе женщины печаль, Кейт моментально пожалела, что затронула эту тему и вызвала болезненные воспоминания.
– Все в порядке. Такое здесь практически в порядке вещей.
Кейт промолчала.
Кожаные штаны особого кроя, которые надеваются поверх других – джинсовых или холщовых (chaps – от испан. chaparjos). Отдельные брючины с удлиненными боковинами, которые крепятся к поясу для защиты ног от колючек растений и чтобы сохранять в чистоте нижние брюки из ткани.
